- Странно, что она тебя ещё не соблазнила, - ухмыльнулся граф, когда я поднялся и сел на свой топчан, тяжело дыша, - мы тут поспорили, что ты и дня не продержишься. Я дал тебе целых два!
- Я женат, - буркнул я, и стараясь не смотреть на их ухмылки, поплёлся к колодцу, чтобы холодной водой успокоить себя. Это было сделать очень трудно, после посещений Велесы было тяжело, сердце бухало в груди, едва не выпрыгивая оттуда, взор был затуманен, а запах трав и каких-то притираний, который исходил от неё, не выветривался из моей одежды, даже когда я полностью сполоснулся холодной водой. Казалось, что она всё время рядом со мной.
***
Когда, спустя два дня, граф закончил с деревенскими, я был удивлён, сколько людей, узнав о том, что по душу Велесы прибыли паладины, заявились нажаловаться а неё. Ей вменялись сглазы, рухнувшее на ногу бревно, отравления скота, даже выкидыши и те записались в актив псевдо-ведьмы. Я читал бумаги и поражался, насколько же гнусны люди, которые ради обвинения такой чудесной девушки, которая была виновата лишь в том, что родилась красивой и умной, готовы на любую подлость.
Я поучаствовал в двух беседах графа с девушкой, когда он стал предъявлять ей доказательства её занятия колдовством, но больше меня во время этих разговоров в дом не пускали, поскольку я парой фраз разбивал все обвинения в её адрес. К любому обвинению, из той горы, что лежали перед ним, можно было найти контраргументы, я лишь высказывал самые очевидные, руша всю нить его разговора. К тому же взгляд Велесы, с которой мы сдружились за эти дни, был такой горячий и благодарный, что в конце концов граф не выдержал и выгнал меня на улицу, запретив появляться, пока они беседуют.
***
- Ты такой хороший Максимильян, - её пальцы касались моей руки, заставляя вздрагивать, - кормишь, ухаживаешь за мной, даже пытался отстаивать перед этими ужасными людьми.
- Я лишь гость, - хмуро прошептал я, - если тебя обвинят, я ничего не смогу сделать.
- Не правда, - головка, с чудно пахнущими волосами, легла мне на плечо, - можешь ведь развязать меня и выпустить утром, пока все спят.
Сердце моё и так билось в груди со скоростью мотора машины, поскольку её руки, будучи связанными, касались то моих пальцев, то бедра, забираясь всё выше с каждым разом.
Не выдержав прикосновений, я достал кинжал.
- О, не сейчас Максимильян, - она улыбнулась и посмотрела мне в глаза, сердце ухнуло куда-то вниз от её взгляда, - приходи рано утром, когда все будут спать.
Я судорожно кивнул и поднялся наверх, не замечая ничего вокруг себя, даже того, что при моём появлении все схватились за мечи. Слабо соображая, я пошёл на улицу, чтобы проветриться, образ Никки в голове и сердце, как-то стремительно стал тухнуть, подчиняясь простой деревенской девушке, взгляд и улыбка которой меня безумно манили к себе.
***
- Надо же, проиграли все, - комнату залил свет, и я испуганно вздрогнул, подняв взгляд на звук раздавшегося голоса. Рядом со мной внезапно оказались все до единого паладины, вооружённые и одетые, не смотря на глубокую ночь.
- Максимильян, отойди от подпола, - мягко сказал граф, подходя ко мне ближе, - она не стоит того.
- Стоит! – я затравленно смотрел по сторонам, жалея, что копьё стоит далеко и я стою лишь вооружённый кинжалом, против шестерых воинов в доспехах, да к тому же с мечами, - вы насобирали кучу оговоров и сплетен, теперь пытаетесь подтянуть девушку за то, что она не совершала! Она не виновата в том, что вся деревня и округа её ненавидит!
- Она ведьма Максимильян, - покачал головой граф, - и только ты, ослеплённый её колдовством, не видишь этого. Завтра мы её сожжём, хватит этого представления.
- Нет! – я одним гибким и быстрым движением, бросился в угол, где стояло моё копьё. Воины дёрнулись от неожиданности, но я уже сбросил чехол и стал в атакующую позицию. Битва в ограниченном пространстве всегда была противопоказана копейщику, но у меня не было выбора, я хотел защитить Велесу любой ценой.
- Максимильян, не отягощай…
Что хотел сказать граф никто не услышал, поскольку внезапно крышка подпола словно от взрыва динамита подлетела вверх, и следом за ней, из подпола взлетела девушка, зависнув в воздухе так, что её ноги не касались пола, а голова была на уровне потолка. Всё это произошло так стремительно, что я замер в остолбенении, с ужасом наблюдая за тем, как лицо только недавно разговаривавшей со мной девушки с миловидного и даже красивого превратилось в страшную маску: вытянутые челюсти с тонкими и очень острыми зубами, заострившиеся черты лица, обнажившие щёки без кожи на челюстях, в провале которых мелькал чёрный язык, и весь этот ужас заканчивался на ногах, больше похожих на птичьи лапы, чем аккуратные ножки молодой девушки, которые я только недавно разминал, держа в своих руках.
- Вы все умрёте! – монстр, у меня не было других слов назвать ЭТО человеком или женщиной, махнула рукой и один из паладинов улетел в угол комнаты и упал там сломанной куклой.
Она заорала так, что у меня едва не отказали уши, её пронзительный крик становился всё тоньше и тоньше, переходя в ультазвук. Паладины пытались напасть, но она лёгкими движениями руками, не прикасаясь к ним, с хохотом разбрасывала их по дому. Я не особо даже помнил, как очнулся от происходящего и сделав короткий замах, послав копьё в полёт.
- Червь, ты не…- ведьма взмахнула рукой, пытаясь отбить копьё, но то, выпущенное с короткого расстояния, пробило её сердце и вышло с обратной стороны. Ведьма недоумённо посмотрела на огромный стержень, который оказался у неё спереди и сзади, затем рухнула на пол.
В том же миг, у меня словно пелена с глаз пропала, когда я с ужасом посмотрел на сморщенное и гадкое тело, к которому прикасался все эти дни. ОНО трогало меня своими губами, прикасалось пальцами, которые сейчас были вооружены длинными, чёрными когтями. Я чувствовал себя так, словно искупался в говне, изнутри подкатился комок к горлу и я не выдержав, стал выплёскивать из себя всё содержимое своего желудка, прямо на пол дома.
- Дрейк!
Я вытер рукавом рот, со всех сил стараясь сдержать следующие рвотные позывы, и заметил, как граф, с криком боли, поднялся на ноги и бросился в угол, где неподвижно лежал первый паладин, которого сбила ведьма, неожиданно вылетевшая из подпола.
Дом ожил, стали приходить в себя и остальные паладины, которые со стонами стали вставать на ноги, а я направился к графу, который пытался что-то сделать со своим другом. Когда я подошёл ближе, то изумился, от его рук исходило яркое золотое сияние, которым он зажимал обнажившиеся рёбра своего неподвижного товарища, с висящей на них кожей. Судя по всему это помогало слабо, поскольку граф с каждой минутой становился белее, золотистое сияние становилось слабее, а кровь продолжала сочиться, рана при этом не зарастала.
- «Лечение его истощает! – догадался я и бросился к своим вещам. Я помнил, что Дарин перед отъездом вручил мне сумку, где как он сказал лежат различные зелья, я с момента отъезда не открывал её, и сейчас страстно надеялся, что там будет что-то путное. Рвотные позывы сразу прекратились, но став развязывать туго завязанную горловину мешка, я зарычал от злости, но она не поддавалась, так что пришлось кинжалом просто перехватить кожаный ремешок. Если я думал, что сегодня не способен более удивляться, после того как девушка, которая соблазнила меня, превратилась в летающий ужас и по сути оказалась именно той, ради которой мы и проделали этот долгий путь, то лежащий в деревянном тубусе с пузырьками, мой лечащий кинжал, заставил меня замереть на секунду.
