Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Армия вельранцев в смятении отступила к лесу, зато окружившие пленника лонжевернцы во все горло воспевали свою победу. Подавленный случившимся Миг-Луна, окруженный вставшими возле него стеной четырьмя стражниками, почти не пытался сопротивляться.
– Эй, дружок, вот ты и попался, – ужасающим голосом произнес Большой Лебрак, – вот погоди, мы с тобой разберемся!
– Ай, ай, ай! Только не делайте мне больно! – залепетал Миг-Луна.
– Ну да, малыш, чтобы ты и дальше обзывал нас вонючками и парнями без яиц!
– Это не я! Ой, боженька! Что вы собираетесь со мной сделать?
– Несите нож! – скомандовал Лебрак.
– Ой, мамочки мои! Что вы хотите мне отрезать?
– Уши! – проорал Тентен.
– И нос, – добавил Курносый.
– И пипиську, – продолжил Крикун.
– Не говоря уж о яйцах, – завершил перечисление Лебрак. – Кстати, посмотрим, есть ли они у тебя!
– Прежде чем резать, надо бы ему мешок привязать, как бычкам, – заметил Гамбетт, которому, похоже, случалось присутствовать при подобных операциях.
– Конечно! Как висельнику?
– Точно! – подтвердил Тижибюс.
– Только не делайте мне больно, а то я маме скажу! – причитал пленный.
– Плевать я хотел на твою маму, как и на папу римского, – цинично возразил Лебрак.
– И господину кюре скажу! – добавил испуганный Миг-Луна.
– Говорю же тебе, плевать я хотел!
– И учителю, – бедняга замигал пуще прежнего.
– Чихал я на него! Ты еще в придачу и угрожаешь нам! Этого еще не хватало! Ну, ты дождешься, голубчик!
И, обращаясь к своим товарищам, прибавил:
– Подайте-ка мне отрезалку!
Вооружившись ножом с деревянной ручкой, Лебрак подступил к своей жертве.
Сначала он просто провел тупой стороной лезвия по ушам Мига-Луны. Ощутив холодок металла, тот решил, что ему и впрямь отрезают уши, и принялся рыдать и вопить. Удовлетворенный произведенным эффектом, Лебрак переключился на «отделку», по его собственному выражению, одежды несчастного.
Начал он с куртки: оторвал металлические пряжки с воротника, срезал пуговицы с рукавов и передней полы, потом раскроил петли, после чего Курносый отбросил в сторону эту бесполезную вещь. Та же участь постигла брючные пуговицы и петли. Не избежали своей судьбы и помочи: брюки тоже слетели прочь. Затем пришел черед рубахи; ни на груди, ни на рукавах, ни на воротнике не осталось ни одной пуговицы или целой петли; потом были полностью уничтожены клапаны и пряжки; поддерживающие чулки резиновые подвязки были конфискованы, а шнурки разрезаны на тридцать шесть частей.
– Подштанников, что ли, нет? – поинтересовался Лебрак, заглядывая в брюки с обвисшими помочами. – Ладно, а теперь вали отсюда!
Сказав это, он, точно честный заседатель, который при республиканском режиме, без ненависти и страха, подчиняется лишь велениям своей совести, напоследок ссудил ему лишь мощный и крепкий удар ногой в то место, где спина теряет свое благородное название.
Ничто больше не поддерживало одежду Мига-Луны, а он плакал, маленький и жалкий, стоя среди насмехающихся и улюлюкающих врагов.
– Ну-ка, давай, давай, арестуй меня, – ехидно предложил Гранжибюс, пока бедолага, прикрыв свою больше не застегивающуюся исподнюю рубаху курткой, висящей, как у торговца козами, тщетно пытался засунуть в штаны полы своей растерзанной сорочки.
– А теперь пойди, послушай, что скажет тебе твоя мамочка, – Курносый подсыпал соли на раны несчастного.
И в наступающей темноте, медленно волоча ноги, на которых едва держались башмаки, плачущий, постанывающий и всхлипывающий Миг-Луна присоединился к ожидающим его в лесу товарищам, которые окружили его и оказали ему всю помощь и поддержку, на какую только были способны.
А там, на востоке, слышались победные крики и издевательские оскорбления еле различимой в сумерках армии торжествующих лонжевернцев.
В завершение Лебрак подвел итог:
– Каково мы им врезали? Будет этим фрицам урок!
Потом, поскольку ничего нового на опушке не происходило и этот день окончательно принадлежал им, они по общинной дороге вдоль Соты спустились к карьеру Пепьо.
А уж оттуда, по шестеро в ряд, взявшись под руки, они, стуча каблуками и отбивая шаг, под командованием своего полководца двинулись к Лонжеверну. Лебрак шел отдельно, размахивая дубиной, а Курносый впереди с привязанным к острию его боевой палки красным от крови носовым платком вместо знамени. Бойцы распевали во все горло:
Мы Побе-еду вос-поемИ путь ее бессме-енный,Теперь Свобода на-ас всех ведет,И с се-евера на юг призыв трубы вое-еннойВрагу поко-оя не дае-е-ет!{16}
IV. Первые невзгоды
Они загнали меня как зверя и думают, что взяли меня за бока. А я хочу улизнуть от них, или уж лучше смерть кверху брюхом.
Генрих IV{17} (Письмо г-ну Мано де Батцу, губернатору города Ёз в Арманьяке, 11 марта 1586 года)Последовавшие за этой памятной победой дни выдались спокойными. Уверенные в успехе Большой Лебрак и его войско упрочили превосходство. Имея в своем арсенале ореховые копья, заостренные ножиками и отполированные стеклышками, и деревянные сабли с гардами из железной проволоки, обвитой тесемкой от сахарной головы, они испускали грозные крики, которые заставляли вельранцев дрожать, и под градом камней оттесняли испуганного врага к его опушке.
Из осторожности Миг-Луна держался в последнем ряду; пленных не взяли, раненых не было.
Так могло продолжаться еще долго, но, к несчастью для Лонжеверна, в субботу поутру во время уроков случилась катастрофа. Большой Лебрак, который всё-таки вбил себе в башку кратные числа и единицы деления метра и доверился словам отца Симона, сказавшего, что если знать единицу измерения, то можно узнать и все целое, и слышать не хотел, что килолитров и мириалитров не существует.
Он с такой легкостью смешал гектолитр, буасо[15] и полпинты, книжные знания и свой личный опыт, что незамедлительно и без надежды на избавление был приговорен к отсидке после уроков: сначала с четырех до пяти, а потом и дольше, если понадобится, если он не выучит наизусть всего, что потребует учитель.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
