Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
— А можно его сфотографировать?
— Чем, позвольте спросить?
— Мобильником.
— Вы предполагаете, что на войне будут мобильные телефоны? Вы всерьез? Первое, что сделает враг, разрушит все ретрансляционные вышки и изымет у населения телефоны. Равно как оружие, автотранспорт, радиоприемники и…
— Оргтехнику.
— Верно. У побежденного народа не может быть телефонов. Следующий. Смотрим. Раз… два… три… Довольно. Запомнили?
— Нет. Десять секунд мало.
— А вы думаете, враг предоставит вам образцы пропусков на неограниченное время? И еще лампой подсветит? Нет! Всё, на что вы можете надеяться, — это бросить взгляд на интересующий вас документ. Увидеть, запомнить, перенести на бумагу. И никак иначе. Время пошло! Раз… два…
* * *
Сан Саныч возвращался домой. После честно отработанной, в здоровом трудовом коллективе, смены. Шел в свою почти образцово-показательную семью, потому, что был примерным семьянином и отцом. И вообще он вел очень правильный и положительный образ жизни, примерно как передовик производства и член низовой партийной ячейки времен брежневского застоя. И с какой стороны его ни пощупать — не зацепишься. Не передовик, но и не прогульщик. Не пьяница, но и не трезвенник — позволяет себе в законные выходные стакан-другой, но не больше, при этом в подворотнях не валяется и домочадцев в пьяном угаре не гоняет. В школу на родительские собрания ходит. Собаку выгуливает. Взносы по ипотеке платит исправно. Власть ругает умеренно, выше ЖЭКа не задираясь. На выборах голосует за партию большинства. Соседи, сослуживцы, собутыльники и старушки во дворе его любят. Участковый держит на хорошем счету. Антиобщественных поступков он не совершает, в лидеры не рвется, предпочитая ходить в середнячках. Вполне себе законопослушный, среднестатистический гражданин, на которых страна держится.
И вот теперь усталый, но счастливый идет Сан Саныч домой, чтобы съесть свой честно заработанный ужин, проверить у детей уроки, погладить их по головам, посмотреть свой любимый сериал и лечь спать с законной женой, у которой сегодня, может, даже голова не болит. Идет и знать не знает, что за углом его поджидает неприятность. В виде трех сильно подвыпивших граждан асоциальной внешности, которым на третью бутылку не хватает.
— Опачки! — сказал один гражданин, узрев идущего им навстречу прохожего.
— Это денежки к нам пешком идут! — обрадовался другой.
Намечалось продолжение банкета.
— Мужик, у тебя бабки есть? — вполне миролюбиво спросили асоциальные личности. — Поделись.
— Откуда? — развел руками прохожий. — У меня жена и дети. И проценты по ипотеке.
— А ты поищи, — посоветовали личности.
Прохожий вывернул карманы, наскреб пятьдесят рублей.
— Мало, — пожаловались хулиганы. — Может, у тебя еще тысчёнка-другая завалялась? Давай поищем. Вместе. — И полезли ему в карманы.
Прохожий не сопротивлялся. Хотя очень хотел. Ударить правого локтем в кадык, левого кулаком в переносье, заднего достать ногой в пах, и можно идти дальше. Пустяшное дело. Пьяницы вывернули у него карманы. В карманах ничего не нашлось. А смиренность жертвы рождала агрессию.
— Ну ты, дядя, гад! — сказал один из хулиганов и ударил Сан Саныча кулаком в лицо.
Тот охнул и опрокинулся навзничь. Удар был нешуточный. И был хорошо поставлен.
— Вы что делаете, ребята? — заныл Сан Саныч. — Зачем бьёте? Возьмите что хотите.
Но хулиганы не унимались. Им уже не хотелось водки. Им нужна была кровь. Кровь вот этого случайного прохожего.
Чёрт, как всё нехорошо обернулось…
Сан Саныч быстро оглянулся. Улица. Чуть дальше фонари. Но всё равно светло, слишком светло. В любой момент могут появиться прохожие. И еще где-то есть видеокамеры. Теперь на каждом шагу, у дверей каждого магазина понатыканы камеры. Нужно уходить.
— Ну, ребята, ну отпустите! Ну, Христом Богом! — взвыл прохожий. И вдруг резко дернулся и побежал.
Но хулиганы оказались шустрыми и явно не новичками в уличных потасовках. Один в прыжке ухватил его за пиджак, цепко повиснув на спине. Сан Саныч быстро протащил его с десяток шагов, не обращая внимания на тумаки.
— Ну, вы чего, чего?.. — ныл и просил он о пощаде, занимая наиболее выигрышную позицию в тени кустов.
— Ну ты, дядя, вконец достал! — не вытерпел один из хулиганов.
В руках у него блеснул нож. Да нет, не нож — заточка! А это уже было серьезно. Эти пьяницы не пугали, они готовы были убить. Распалить себя и ткнуть заточкой под ребра! Здесь, в кустах, куда он их затащил, они перестали бояться случайных свидетелей. Похоже, он переиграл сам себя.
— Да вы что, вы что, ребятки?.. — лебезил, плакал Сан Саныч. — Хотите часы? Вот часы — берите. — И стал снимать часы.
Но бандитам не нужны были его часы. Им нужна была его жизнь. Часы они могли снять и после. С трупа. Хмель и безнаказанность распаляли их. Один впереди, с заточкой, самый опасный. Второй сзади, за спиной, почти вплотную, готовится схватить его за руки, чтобы напарнику сподручней было всадить обездвиженной жертве в подреберье нож, еще один сбоку, в метре, отслеживает улицу — стоит на шухере — быстро и спокойно оценивал обстановку Сан Саныч. Есть секунда, может быть, две… Потом удар заточкой. И еще несколько, чтобы наверняка, чтобы добить. После первого удара живым его они оставлять не будут. Что делать? Умереть? Драться? Что?
— Мочи его, Рваный! — свистящим шепотом крикнул тот, что притаился сзади.
Рваный отступил и пнул жертву ногой, целясь в живот. Всё. Раздумья кончились, дальше сработали инстинкты.
Сан Саныч поймал ногу, сильно, до хруста, крутнул за мысок, оттолкнул ее от себя, роняя противника и, резко повернувшись, зацепил еще одного хулигана локтем в висок. Пусть всё выглядит как случайность… Рваный, раскинув руки, рухнул затылком на бордюр. Плохо, мог и убиться! Его приятель кулем осел на месте. Этот ничего — этот минут через пять придет в себя.
— Ребята, ребята, отпустите, не бейте! — заорал Сан Саныч, оборачиваясь к третьему, стоящему на шухере бандиту. — Не бейте меня!
— Не трогай меня, дядя, не надо! — в свою очередь заверещал перепуганный до полусмерти бандит. И, ломая кусты, рванул прочь.
Сан Саныч быстро наклонился над поверженным врагом, ощупал окровавленный затылок. Нет, всё в порядке — придет в себя. Очухается, но вряд ли побежит в полицию. Не та фигура, чтобы заявления в ментовке писать. Всё, надо уходить. Сан Саныч быстро, по кустам, выскочил на соседнюю улицу. На свету пошел не спеша, степенно, чтобы не привлекать внимания. Теперь он сожалел о случившемся. Не о том, что на него напали — сие от него не зависело, а что он победил, что выжил. Это была слабость.
Он должен был позволить себя избить. Даже если до полусмерти. Даже если до смерти. Позволить себя отколотить, но не выказывать своих навыков. Позволить себя пырнуть ножом, по возможности подставившись не смертельно опасным боком. Но не защищаться! Не нападать! Это был закон. Непреложный и не обсуждаемый. Умри, но не наведи на себя, не выдай Тайны! Он должен был лечь на асфальт и получать предназначенные ему пинки и удары… И даже заточку в бок! Должен был!
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
