– Мы в те черные для Даркиной дни, как могли, старались ее поддержать, чтобы с горя не наложила на себя руки, – призналась Шилова. – Убеждали ее в том, что с гибелью Сергея жизнь не кончается. Конечно, ей было бы намного легче, если бы он оставил ей невестку, внука или внучку, чтобы текла родная кровь. Но это не случилась и Светлана Евгеньевна осталась совершенно одинокой. Я старалась чаще бывать у нее в гостях, чтобы не впала в депрессию, апатию, преодолела стресса не возникло синдрома ненужности. Внушала ей мысль, что время залечивает самые глубокие раны. Члены экипажа, потрясенные гибелью любимого врача, собрали деньги на похороны, будущий памятник и для повседневных потребностей. С того дня она жила одной мечтой и заботой – установкой памятника из гранита и мрамора на могиле сына. Терпеливо ждала, когда осядет земля.
– Осуществилась ли эта мечта? – поинтересовалась следователь.
– Да, полгода назад. Но, если бы знали, сколько это стоило Светлане нервов и денег, – вздохнула провизор. – Узнали о том, что у нее есть валюта, а может, она и сама невольно проговорилась по доброте своей душевной, мошенники стали тянуть волынку с исполнением заказа. То подходящей глыбы гранита и мрамора не могли раздобыть, то скульптор затребовал высокий гонорар, любыми способами вытягивали доллары. Лишь полгода прошло, как установили памятник. Она была довольна, что, наконец, удалось исполнить последний долг перед сыном. На черном мраморе изображена роза и высечены слова: "Господи, благодарю тебя за то, что у меня был такой сын".
– Марина Юрьевна, если не возражаете, то я обязательно покажу вам могилу и памятник?
– Не возражаю. Впрочем, у нас будет печальный повод, – напомнила Журавина. – Ведь как только будут найдены остальные фрагменты тела Даркиной, мы предадим их земле.
– Товарищ следователь, майор, у вас больше возможностей, власти и связей с чиновниками исполкома и его коммунальных служб, ведающих кладбищем. Походатайствуйте, чтобы тело Светланы Евгеньевны разрешили похоронить рядом с могилой ее сына. Тогда памятник для них станет общим. Останется только на мраморе высечь надпись о том, что здесь погребена раба божья Даркина С.Е. и соорудить общую оградку. В одночасье исчезла прекрасная семья и некому о них будет позаботиться, принести цветы на могилу, поплакать… Коллектив аптеки и мы об этом уже говорили с Луцкой, соберем средства на отпевание в церкви Александра Невского, на гроб, венки и на поминки.
– Постараюсь, насколько это в моих силах, посодействовать выполнению вашей просьбы, – пообещала следователь. – Но сейчас надо найти и задержать злодеев, отыскать останки. Голову и руки отправили в морозильную камеру морга.
– О, Господи, опять морозильная камера… злой рок, – прошептала провизор и перекрестилась. – Сердце сжимается от боли и беспомощности, невозможности что-либо изменить. За что этой прекрасной, скромной женщине и ее сыну выпала ужасная доля? Другие, никчемные людишки, доживают до глубокой старости без всяких страданий и иных проблем. Кто правит миром, человеческими судьбами, где справедливость?
– Не рвите сердце, Нина Михайловна. Люди нескоро, если вообще когда-нибудь, смогут получить ответы на эти вопросы и в ближайшей, и в отдаленной перспективе. Без тайн и загадок в природе, в сути человека, жить было бы неинтересно, – заметила следователь. – А где же бывший муж Даркиной, отец Сергея? Поддерживал ли с ними отношения?
– Светлана Евгеньевна не была замужем, брак не зарегистрирован, поэтому считалась матерью-одиночкой, – ответила Шилова. – К сожалению, еще не перевелись мужланы из категории "поматросил и бросил". Но она, понимая, что лучшее время для беременности и родов уходит, очень хотела ребенка и поэтому об аборте не помышляла. От кого она зачала, так и не открыла тайну, унесла с собой на тот свет. Ей было присуще чувство собственного достоинства, гордость, поэтому после рождения младенца не стала, как иные роженицы, требовать проведения экспертизы на группу и резус крови, ДНК для установления отцовства и взыскания алиментов. Назвала мальчика в честь своего отца, погибшего в ДТП, Сергеем, а отчество записала дедово.
– Живы ли ее мать, братья, сестры?
– Светлана была единственным и поздним ребенком в семье. Ее мать, Елизавета Алексеевна, уже в преклонном возрасте, живет в Кемеровской области. Светлана каждый год ее навещала, хотела забрать к себе, но мать, как впрочем, многие старые люди, не хотела срываться с родных мест, от могилы супруга, после гибели, которого так и осталась вдовой. Даркина в свою очередь не могла оставить могилу сына, считая отъезд предательством. Так и металась между городом и селом. Весть о гибели дочери станет для нее страшным ударом и может стать роковой. Вот я и думаю, следует ли ее извещать о трагедии? Может потом, после погребения?
– Сложная ситуация, дилемма, – согласилась майор. – В этом деле я вам не советчик. Решайте в коллективе, все тщательно взвесьте, чтобы потом не пришлось еще хоронить и старушку.
– Летального исхода больше всего и опасаюсь, – сказала Шилова.
– Подскажите, кто еще кроме вас дружил со Светланой и был вхож в ее квартиру?
– Со всеми сотрудниками аптеки у нее были теплые и ровные отношения, но из близких подруг, пожалуй, только я ее хорошо понимала.
6
Журавина раскрыла альбом на журнальном столике и перелистала его, вглядываясь в цветные и черно-белые фотографии. На большинстве из них рядом с Даркиной был изображен молодой мужчина, ее сын Сергей: на горе Митридат у обелиска Славы, у входа в Царский курган, на набережной Керченского залива у белой ротонды…
На некоторых снимках Светлана Евгеньевна и Сергей были изображены отдельно и крупным планом. Можно было разглядеть не только миловидное лицо женщины, не злоупотребляющей косметикой, но и детали ее платьев, блузок и кофточек, на груди – золотая цепочка с крестиком, в мочках – серьги с топазом, на запястье часы "Чайка", на пальце – перстенек. Сергей был изображен в морской форме, а также в тельняшке среди друзей рыбаков или аборигенов на фоне пальм и экзотических пейзажей дальних стран, в той же Гвинеи-Бисау или Лас Пальмасе, где находилась ремонтная база объединения и работали земляки из РПК.
– Даркина со вкусом одевалась, на ней и сыне все импортное, – подметила следователь.
– Светлана тонко чувствовала эстетику, красоту и гармонию, – сообщила Шилова. – Лишь последние четыре года, после того, как Сергей пошел в загранплавание и стал зарабатывать боны и доллары, в их семье появился достаток, они приоделись в магазине "Альбатрос", а кое-какие вещи и сувениры он привозил из рейсов. Не скажу, чтобы они жили на широкую ногу, шиковали и форсили перед соседями.
Жили скромно, но материальное положение, конечно, улучшилось, не испытывали, как прежде, острого дефицита в средствах. Наоборот, Светлана охотно, даже с каким-то чувством вины, что людям живется тяжело, одалживала деньги коллегам и знакомым, без всякой гарантии их возврата. Не устанавливала срока, не требовала процентов за кредит, говорила, когда будете иметь возможность, тогда и возвратите долг. Не то, что иные зажиточные куркули, в то время, да и теперь наживающие капитал на бедах и страданиях простых и доверчивых граждан. Некоторые из тех, кому помогала, злоупотребляли ее добротой,"забывали" возвращать долги.
