Книга Перст судьбы. Лирин - Алина Углицкая

– Могу я начать процедуру таврования? – вкрадчиво спросил седой лекарь.

Лирин молча кивнула, решив, что не стоит вступать в разговор с этим типом. Он почему-то был ей неприятен. Его глубоко посаженные глаза на худом костистом лице смотрели холодно и цепко, когда взгляд падал на полумертвое тело у его ног, но стоило ему взглянуть на девушку, как они начинали заискивающе поблескивать. Она встречала таких, как он. Тех, кто вечно вьется возле власть имущих, но с теми, кто ниже по статусу, они предпочитают не церемониться. Вот и этот лекарь, несмотря на кажущееся добродушие, был похож на затаившуюся змею. И сейчас только присутствие наследницы знатного Дома удерживало его от чрезмерной грубости с избитым рабом.

Когда управитель удалился, пообещав нанять экипаж для дорогой клиентки, два темнокожих антийца подняли с пола бессознательное тело и взгромоздили его на топчан. Удерживая невольника, один из них вывернул его правую руку ладонью вверх и разогнул пальцы. Девушка ахнула, в ужасе уставившись на кровавое месиво. Ей показалось, что с ладони мужчины содрали кожу.

– Что это? – еле слышно спросила она.

– Госпожа Ульнара не позволила обработать рану после удаления клейма ее Дома, – оправдываясь, ответил лекарь. – Не переживайте, ясновельможная Эсмиль, сейчас я нанесу стоггамскую мазь, чтобы уберечь вашего раба от закипания крови, и мы продолжим.

Он достал из своего чемоданчика стеклянный сосуд с широким горлом, отвинтил крышку и зачерпнул деревянной лопаткой сероватую смесь с зелеными вкраплениями. Затем шлепнул эту мазь прямо на открытую рану и ловко размазал, заставив узника застонать сквозь плотно сжатые зубы.

– Все, моя госпожа, теперь вы можете поставить ему клеймо своего Дома.

Один из антийцев держал невольника за плечи, второй вытянул его левую руку и нажал на запястье, заставляя сомкнутые в кулак пальцы рефлекторно разжаться.

– Позвольте вашу печать, – опустив взгляд, лекарь протянул к Лирин свою паучью конечность.

– Что? – растерялась девушка. – Какую печать?

– Госпожа Эсмиль, у вас на запястье должен быть браслет с гербом вашего Дома. Это и есть печать. Дайте мне его, и я затаврю вашего раба, иначе вы не сможете забрать его домой.

Лекарь старался быть предельно корректным, но у него уже сдавали нервы. Он видел, что с клиенткой что-то не так: она явно повредилась головой и не вполне понимает, что происходит вокруг. И это произошло именно здесь, на территории Дома Нальсарин! Да еще в его дежурство! Не нужно быть слишком умным, чтобы понять, чем это грозит. Если до Старшей Матери дойдут слухи об этом инциденте, о спокойной старости можно будет забыть.

Лирин подняла руки, и струящиеся складки бирюзового шелка скатились к плечам. На ее правом запястье, среди золотых собратьев, действительно тускло поблескивал браслет из странного зеленоватого металла, похожего на потемневшую бронзу. Он был довольно широким, почти в три пальца толщиной, с изящной гравировкой в виде амаррской вязи, о которой девушка не имела ни малейшего представления. На одной из сторон крепилась овальная пластина серебристого металла. Именно она и была той самой печатью, неся на себе герб Дома Маренкеш.

Несколько мгновений Лирин разглядывала обвившую кинжал кобру с раздувшимся капюшоном и оскаленной пастью. Все детали были настолько тщательно прорисованы, что можно было даже сосчитать чешуйки на ее теле. Содрогнувшись от омерзения, девушка стянула браслет и положила его в услужливо подставленную ладонь старика. Она с детства ненавидела змей.

Лекарь смочил печать специальным раствором, разъедающим плоть, и приблизился к рабу. Лирин невольно шагнула ближе, замирая от страха и сожаления. На ее памяти не было ни единого случая, чтобы кого-то клеймили. Разве что государственных преступников и беглых солдат. Но этот несчастный не был похож ни на того, ни на другого. Хотя, откуда ей знать?

Когда серебристая пластина встретилась с человеческой плотью, разъедая ее, вверх взвился беловатый дымок, комнату наполнил запах паленой плоти, а сам тавримый застонал, срываясь на хрип. Его лицо свело судорогой от боли, челюсти сжались так, что на впалых щеках выступили желваки. Из-под черных бровей на Лирин глянули бездонные глаза, в которых плескалась такая жгучая ненависть, что девушка растерянно отпрянула, прячась за плечо одного из антийцев.

Эйхард скрипнул зубами. Боль вернула его в сознание, и первым желанием было броситься на эту холеную стерву в шелках и задушить ее голыми руками.

– Ему больно! – выдохнула девушка побелевшими губами, и рот несчастного дернулся в глумливой усмешке.

– Надо же, – прохрипел он, – высочайшая госпожа пожалела никчемного раба?

Один из антийцев ткнул его в бок, и голос Эйхарда сорвался на хрип.

– Стойте! – Лирин сжалась, по привычке ожидая удара, но его не последовало. Замерев, лекарь и антийцы покорно ждали, что она скажет. – Его обязательно бить? Ведь он не опасен?

– Пока, может быть, нет. Но вы зря оставили ему жизнь. Взгляните, он не знает слова покорность.

Невольно следуя словам лекаря, Лирин взглянула на Эйхарда. По измученному лицу невольника, смешиваясь с грязью и кровью, текли струйки пота.

– Вы заклеймили его, как быка, – прошептала девушка еле слышно.

И лекарь, услышав ее слова, покачал головой:

– Простите, госпожа, но вы не приказывали использовать хамши.

– Хамши?

– Порошок, которым натирают ладонь перед наложением печати. Он снимает чувствительность плоти, делая таврование безболезненным, – объяснил тот, испуганный, что приходится пояснять даже такие общеизвестные вещи.

– Так почему вы не использовали его? – Лирин почувствовала, как внутри закипает возмущение. Эти люди могли облегчить страдания несчастного, но при этом ни один не подумал об этом!

Ее все еще потряхивало от взгляда раба.

– Вы не приказали…

Услышав ответ, девушка онемела.

Она должна была приказать.

Приказать.

Она.

Им.

Мужчинам.

Нет, этот мир точно сошел с ума.

В этот момент вернулся управитель с вестью, что экипаж найден и ждет у центрального входа. Угодливо изогнув спину, он распахнул дверь, пропуская девушку вперед.