— А это ничего? Ничего, что я там? — спросила я.
— Ничего, мы вон Швидко как-то снимали с бодуна с бутылкой воды для рекламного плаката. Потом крылья пририсовали, и изображал он у нас ангела.
— И что? Приняли?
— Приняли, только сказали, чтоб убрали этого педераста с синяками под глазами и заменили его на девочку. Ну, чтоб на ангела было больше похоже. Типа девочка-ангел.
— И?..
— Ну что, учли пожелания. Новый плакат был одобрен, напечатан и развешен по всему городу. А потом оказалось, что голову-то девочки поставили, а руки Швидко остались. Так и красовалась на плакате девочка с волосатыми руками, сжимающими бутылку.
— А что клиент?
— А ничего, никто даже не заметил. Так что не дрейфь, — закончил свою речь арт-директор.
Пошутил, наверное. Полезла в портфолио, откопала плакат с ангелом. Действительно: стоит красивая девочка с ангельским личиком, над головушкой нимб, глазки невинные, губки аленькие, платье белое-белое, а руки волосатые, и внизу слоган: «Чистота ангела…» Во фигня какая!
Пришел клиент забирать буклет. Мимозина отдала ему все, что мы успели сделать, обещала к вечеру лично занести все остальное.
Позвонила Нана. Она решила сесть на диету.
— И что ты теперь ешь? — поинтересовалась я.
— С утра полкило фиников и пять ложек меда. В обед пять фиников и банку йогурта. А на ужин опять полкило фиников и шесть ложек меда.
— И что, помогает?
— Пока не знаю, я только начала.
— Удачи, — ответила я.
Ответа из банка нет. Может, им не понравилось мое предложение? Решила посоветоваться с Липкиным.
— Подожди еще день и напиши письмо.
— О’кей, — ответила я.
К вечеру арт-директор собрал сотрудников и сказал, что надо придумать рекламный лозунг для плаката с сырками.
Все сели в крут, заварили кто чай, кто кофе и стали сочинять слоганы.
— А можно в стихах? — поинтересовалась я.
— Говно вопрос, — ответил арт-директор.
Вот он, мой звездный час, сейчас как придумаю что-нибудь. Зря я, что ли, с пяти лет стихи пишу?
— «Сырок „Адам“ — пик наслаждения!» — выпалила Мимозина.
— Не годится, — отрезал Мишкин. — У нас девушка в каске, связанная сидит, надо побольше эмоций!
— «О дайте, дайте мне сырок!» — воскликнул Швидко.
— Водки тебе надо, а не сырок. Молчал бы уже, старый алкоголик, — вздохнула Мимозина.
— «„Адам“ — я тебя никому не отдам», — предложил программист.
— Фигня, — отметил арт-директор.
— «„Адам“ — и взрослым и детям», — выпалил технический дизайнер.
— «Даже Арагорны и орки едят сырок „Адам“ — и только!» — улыбнулась Ромашкина.
— Вы думаете или как? — возмутился арт-директор.
— А можно я скажу? — пролепетала я.
— Можно, — дружно ответили все.
— «Ради „Адама“ на все я готов, „Адам“ — самый лучший из всех сырков!»
Бурных аплодисментов не последовало.
— Малокреативно, избито, — заметил арт-директор.
Подумаешь, тоже мне криэйторы. Еще час соревновались в ораторском искусстве, остановились на варианте «„Адам“ — ты тоже об этом подумал!»
Какое отношение этот слоган имеет к моей фотографии в каске и плавленым сыркам, мне неведомо, но все сошлись во мнении, что это самый лучший слоган, отражающий суть продукта.
Перед уходом домой не удержалась и полезла в кулинарное сообщество. Ух ты! Мои шкурки от сарделек пользуются популярностью. Пара человек уже успели их приготовить, а еще несколько сказали, что можно подавать их под разными соусами или заворачивать в них мясной фарш и только потом поджаривать. Покажите мне, пожалуйста, того идиота, который очищенные сардельки скармливает собачкам, а шкурки начиняет фаршем! То ли у меня с чувством юмора проблемы, то ли у членов этого кулинарного сообщества.
В подъезде висит список жильцов, которые не платят за охрану. Против нашей фамилии кто-то написал черным маркером: «Долой террористов!» Сорвала листок и отнесла папе. Папа спустился к охраннику, взял его за шкирку и потребовал объяснений. Охранник клялся-божился, что не писал ничего подобного, но после десятиминутных пыток выдал Ваську. Папа отправился к Ваське. Тот дверь не открыл, выбежал на балкон и стал орать на всю улицу: «Помоги-и-и-ите! Убива-а-а-ают!»
Никто на Ваську внимания не обратил. Все уже привыкли к тому, что он напивается и орет по ночам. Папа плюнул, пришел домой, взял серебристый несмывающийся маркер, пошел и написал на двери Васьки неприличное слово из трех букв.
Я, конечно, все понимаю, но то, что мой отец — выходец с Кавказа, не дает никому права оскорблять его. В конце концов, мы живем в цивилизованной стране, или как?
На ужин мама готовила борщ. Папа покосился на меня и назвал отравительницей.
На работу ходить уже почти не страшно. Постепенно появляется чувство уверенности в себе, которое разливается по телу и греет душу. Только бы найти какого-нибудь, хоть самого паршивенького клиента, и все будет хорошо. И еще, пора наконец-то устроить себе выходной, а не просиживать выходные на работе. А впрочем, меня же никто насильно туда не гонит.
День двадцать второйХозяйка Лесси — та еще стерва. Сегодня утром радостно сообщила, что написала заявление в милицию на нашего пуделя Майкла. Ну-ну.
В троллейбусе передо мной сидит девушка с пережженными фиолетовыми волосами. Господи, это же надо было так себя изуродовать. Девушка поворачивается и улыбается:
— Ми-и-ила, приве-е-ет!
— Оля? — удивленно говорю я.
— Ага! Что, не узнала? Я вот решила последовать твоему совету! Накупила себе новых шмоток, прическу поменяла. Правда, мне очень идет?
— Ага, — отвечаю я.
Ну что я могу еще сказать? Все, зарекаюсь давать советы. Прибежала на работу и сразу же позвонила подруге Нане.
— Ольку спасать надо!
— Не могу, сама спасай, у меня проблемы.
— Какие проблемы? — удивилась я.
— Мне вчера маникюрша нечаянно полногтя отхватила.
— И?..
— Что «и»? Я их три месяца растила, придется теперь искусственно наращивать.
Мне бы ее проблемы.
Арт-директор вдохновенно работает над плакатом, изображающим меня в каске. В холодильнике еще пачка сырков, но никто на них уже не зарится. Зажрались.
Решила написать письмо в банк, долго думала, в итоге получилось следующее:
Уважаемые господа! Несколько дней назад я отправляла вам коммерческое предложение по созданию сайта. Хочу уточнить, получили вы его или нет? Если да, то жду от вас ответа, а если нет, то могу прислать его еще раз.
