Государство — как третий класс — стремится быть посредником между трудом и капиталом, судьей, арбитром и пытается убедить общество в своей ключевой миссии. Задача бюрократии — сделать ключевой фигурой общества государство, политическую власть; буржуазия стремится превратить в таковую капитал, деньги. Предел мечтаний капиталиста — чтобы отношения между государством и народом были не политические, не социальные, а исключительно денежные, таким образом самому сделавшись посредником: государство — капитал — рабочий. Рабочий класс, коммунисты стремятся к тому, чтобы сделать мерилом всех социальных отношений труд.
Трех-классовая структура общества наблюдается во все века, во все исторические эпохи: всегда существовало неравенство, всегда существовали эксплуататоры и эксплуатируемые — и вместе с ними существует государство. Государство возникает вместе с возникновением классов — отдельный общественный институт, который силовыми методами охраняет и закрепляет это социальное неравенство. История становления государства как класса — тема отдельного исследования. Первая самостоятельная группа «третьего» класса — войско, т. е. не владеющие средствами производства и не занятые непосредственно в производстве. На известной ступени государство становится самостоятельной силой: иногда — как прислужница экономически господствующего класса, иногда — сама в себе и для себя. Сегодня класс государства — это милиция, суды, прокуратура, администрации всех уровней, плюс казенные профсоюзы, депутаты законодательных собраний всех фракций. (В кругу преступного мipa государством является личность воровского авторитета — знающего и толкующего воровской закон и т. д.).
У заводского рабочего и директора, у лейтенанта и полковника, у подчиненного и начальника и т. д. могут быть общие классовые интересы до тех пор, пока питаются они из общей кормушки. Кормушек всего три: труд, госдолжность, собственность — рабочие, государство, капитал. И первый вопрос не в том, за кого голосовать, а в том, с кем ты и из какого ты класса. Партия власти — тоталитарная; партия капитала (бизнеса, собственников) — либеральная, при этом называющиеся или не называющиеся таковыми; партия труда — коммунистическая.
За правых, т. е. за партию буржуазии, собственников, работодателей, пускай голосуют владельцы заводов, банков, магазинов, ресторанов, гостиниц и их ближайшее окружение, президенты фирм, гендиректора ит. п., все те, кому близка их власть. Представителям других классов от правых ждать нечего.
За центристов, т. е. партию власти чиновников, бюрократии, администрации, пускай голосуют мэры городов, начальники департаментов, руководители ведомств, их замы и все, кто с ними повязан; все те, кто от коррупции выигрывает, а не проигрывает. Простые служащие госучреждений, сотрудники коммерческих фирм, т. е. просто работники, наемные рабочие (кто не связывает себя с интересами власти и бизнеса) не имеют ничего общего с интересами «хозяев» и всецело связаны с интересами всего трудящегося класса.
Власть политическая, по правилу, сильней власти экономической. Кто хозяин в стране в государстве? — Чиновничество. Оно и есть государство. Капиталисту с тугим кошельком всего лишь вольготно жить вместе с этим государством. Но он не хозяин. Он хозяин лишь своего предприятия как своей собственности. Но он не хозяин государства. И то, капиталист хозяин своей собственности лишь до той поры, пока не войдет в противоречие с властью. Капитал не всемогущ. Ни один клиент не может купить проститутку навсегда. Государство владеет народом как подданными — причем, по самим им устанавливаемым правилам. О рабочем как хозяине говорить не приходится.
Рабочий, человек труда, не имеющий собственности, приносящей ему доход, не имеющий госдолжности, приносящей ему доход, — каким бы талантливым ученым он ни был, каким бы изобретательным техником он ни был, каким бы усердным, трудолюбивым, добросовестным педагогом, медиком, офицером он ни был, — в чиновничьем эксплуататорском классовом государстве (в любом государстве, не являющемся государством трудящихся) он всегда будет оставаться забитым, униженным, со всех сторон уязвимым, зависимым от власти и денег, пешкой среди окружающей его роскоши. Объяснение простое: трудящийся человек в своей стране не имеет своего государства. Судьба его — ходить мимо ярких витрин по подметенной улице, не будучи хозяином ни этих витрин, ни этой улицы, ни этой жизни. Рабочему человеку открыты лишь два пути к свободе: дорога к храму или дорога к революции, к социализму. Выбор есть.
Бюрократия как самостоятельная государственная каста марксизмом прежде классово не рассматривалась. Чиновники — давно не наследственные дворяне; чиновники — надсмотрщики, как полицаи на службе у государства. Бюрократия не появляется ниоткуда, а рекрутируется из всех классов; в бюрократию превращаются пролетарии и буржуазия, став у государственной власти. Если чиновник — бывший бизнесмен, то какое-то время он тесно будет связан с мipoм бизнеса и защищать капитал, но потом неизбежно и незаметно станет рядовой серой жабой. То же и с депутатами-«патриотами» и «красными губернаторами».
Процесс превращения человека в чиновника быстрый, но эволюционный. Честным и совестливым чиновник является лишь до тех пор, пока он еще во многом пролетарий, когда положение его уже чиновничье, а его сознание пока еще пролетарское. Но можно быть уверенным, что уже через короткое время — поняв, что государственным штатным патриотом-центристом быть выгоднее, чем коммунистом — его сознание «подоспеет» и подстроится ко властному положению, чиновничьему, хозяйскому бытию, и некогда славный человек обуреет, остепенится, превратится в вельможу, назовет народ быдлом и озаботится его благом — обходясь без рабочей партии, профсоюзов и оппозиции.
Когда такой «народный представитель» идет во власть, он как бы говорит своим избирателям: «я буду честным чиновником, изберите в государственные прихлебатели — а я вам с ихнего пирога буду перекидывать; поверьте — я буду своим в тылу у врага». Но даже человек порядочный, заняв государственную должность, автоматически переходит в другой класс, и все его поступки определяются этим; чтобы сидеть в своем кресле, он вынужден решать задачи, исходя из своих новых классовых реалий. Получивший госдолжность пролетарий превращается в предателя. Капитал и власть — категории опасные, развращение которыми перевоспитывается только долгим принудительным трудом. Бытие определяет сознание. Сознания меняются, а классы остаются.
Прежде нанятый надзиратель, получив оружие и власть, уже не довольствуется ролью пешки, а претендует на самостоятельность и исключительность. Буржуазия сама нанимает, оформляет и оплачивает услуги своего потенциального могильщика — государство. Государство — это давно не орудие буржуазии, а самостоятельная политическая сила, отдельный класс.
Каждый служитель государства есть часть госмашины, но не любой работник милиции, налоговой инспекции, министерства, администрации и т. п. служащий госструктуры сам является государством. Отличие чиновников от остальных трудящихся, которое превращает их в самостоятельный эксплуататорский класс, в том, что они так или иначе имеют возможность использовать общественный инструмент-госмашину — в своих личных целях, как конфетчица запросто ест с конвейера конфеты. Но интересы простого чиновника, не берущего взятки, не пользующегося никакими госпривилегиями и живущего на скромную зарплату служащего прямо совпадают с интересами трудящегося как простого наемного работника. Однако, коррупция — это не только сумма свершившихся фактов дачи взяток; коррупция — это потенциальная возможность всего класса бюрократии возмездно использовать госдолжность, во всей полноте. Зло — понятие не богословное, а конкретно-историческое, оно порождается определенной социальной средой. Изначально человек чист; государство толкает его в коррупцию. Взятие политической власти рабочим классом означает отнятие у бюрократии и коррупционных привилегий, и потенциальной возможности коррупции.
