Боль колет глаза, словно вонзает и поворачивает лезвие ножа.
Под языком горьковатый, металлический привкус. Я кашляю.
– Идет.
Голос мужской. Кто?
Пытаюсь открыть глаза, но они горят, словно с неба на них упало солнце. Мычу от боли.
– Кайла? – Чья-то рука касается моей. Эми. – Выключи свет, – говорит она. Свет гаснет, и я разлепляю веки и щурюсь. – Ну вот, – говорит она и улыбается.
Я на полу. Пытаюсь сесть.
– Не шевелись. – Снова мужской голос. Поворачиваюсь на звук. Парамедик? В дверном проеме белое лицо – мама.
Меня снова кладут на кровать. Эми держит капельницу. Кто-то все соединяет, еще кто-то вводит в вену иглу, и что-то теплое вливается в кровь. Боль слабеет. Я закрываю глаза.
Голоса смешиваются и уплывают.
Из-за кошмара? Не верится.
День-два пусть полежит в постели. Обезболивающее…
Если бы Эми не проснулась, когда она упала на пол, все могло бы кончиться плохо… Последний шанс.
Глава 9
– Можно мне хотя бы книгу?
– Нет. Тебе предписано отдыхать, – говорит мама и складывает руки на груди.
– Я могу и отдыхать и читать.
– Нет.
– В больнице мне разрешали, – сообщаю я, притягивая правду за уши.
– Ты не в больнице, ты под моим наблюдением, и ты отдыхаешь. А теперь спи. – Вспугнув Себастиана, она выходит из комнаты и захлопывает за собой дверь.
Я могу убедить себя в том, что она руководствуется наилучшими намерениями. Но как же трудно отдыхать, когда кто-то заглядывает в комнату через каждые две минуты с единственной целью удостовериться, что ты действительно отдыхаешь.
Закрываю глаза. Ощущение такое, словно виски все еще сжимают тисками, хотя, конечно, утром было куда хуже: тогда даже кошачье мурлыканье отзывалось в голове барабанным боем. Пришлось попросить убрать Себастиана из комнаты. Но и уснуть я боюсь. Боюсь, что тот сон снова меня отыщет. Теперь, когда действие лекарства кончилось, случиться может что угодно.
Кошмары в больнице были ужасные, но запомнились почему-то плохо. Знаю только, что в большинстве случаев я просыпалась с криком. В самих этих кошмарах я часто убегала от чего-то, не зная, от чего именно.
Но в этот раз получилось иначе. Я помню все четко и ясно, как будто сон заново проигрывается прямо сейчас, у меня перед глазами, снова и снова. Я чувствую боль, вижу переломанные, окровавленные пальцы. Все как будто наяву.
Воспоминания словно выгравированы внутри. Такие ужасные, что их не забыть, как ни старайся. Но как раз воспоминаний у меня и не должно быть. Не должно быть ничего, что предшествовало Зачистке. Может быть, их вызвала из какого-то тайника моя попытка рисовать левой рукой?
Кто он? Реальный человек или творение моего воображения, только там и существующее? Во сне я никогда не вижу его лицо. Сначала меня ослепляет свет, потом мешают слезы и боль. Но та я, что жила во сне, знала его и даже узнавала его шаги.
Одно ясно и не подлежит сомнению. Если он настоящий, я не хочу его знать.
– Ммм?
– Извини. Разбудила? – Это Эми.
И вправду уснула. Как будто провалилась в какое-то черное, молчаливое место, неподвижное и без сновидений. Может, остаточный эффект лекарств?
– Все в порядке. Надоело лежать в кровати. Мне можно встать?
Эми качает головой.
– Она не разрешает. Тебе нужно оставаться в постели весь день. Мама всегда строго исполняет врачебные предписания, независимо от того, верит в них или нет.
– Такая скука.
– Бедняжка. Как твоя голова?
– Не очень хорошо.
– Тебе что-нибудь нужно? Ты не проголодалась?
– Нет.
Эми поворачивается к двери.
– Подожди. Сделаешь кое-что для меня?
– Что?
– Мне нужен альбом. Она забрала его, и я не могу рисовать.
Эми колеблется. Потом идет в свою комнату и тут же возвращается.
– Это подойдет? – Она протягивает блокнот для записей и карандаш.
– Вполне. Спасибо.
– Только прячь получше, – подмигивает она.
Я поправляю подушки, сажусь повыше и поворачиваюсь так, чтобы вошедший в комнату не увидел блокнот. Прислушиваюсь – не скрипят ли ступеньки под ногой крадущейся наверх мамы.
Но стоит карандашу коснуться бумаги, как тревоги и беспокойства уходят, и меня все сильнее увлекает любимое занятие. Я бегу от себя, от сна, от всего.
Я становлюсь кем-то другим.
– Повезло, что не мама.
Я вздрагиваю.
Эми закрывает за собой дверь и ставит на стол рядом с кроватью поднос с тарелкой супа.
