От сигарет уже першило в горле, коньяк стал невкусен. Все, пора заканчивать. Уже лежа в постели, Павел снова вспомнил о Наташе. Удивительная метаморфоза произошла с девушкой. На фотографии в паспорте она восхитительно мила, а в жизни… Хотя стоп, он ведь видел ее раньше. Ну да, когда приходил к Марии Казимировне, они втроем сидели на скамейке под яблоней и разговаривали. Вернее, Мария Казимировна рассказывала древнюю легенду о старой усадьбе, а он слушал. Наташа сидела напротив и о чем-то думала. Ему тогда понравились ее глаза, именно эти глаза он подарил героине романа, который писал тогда. Все правильно, глаза Ядвиги — это и есть глаза Наташи. Что же произошло с ней за эти полгода? Для него это уже мгновение, раньше, когда был молод, полгода казались вечностью, зато сейчас годы пролетают так, что и не заметишь. Вроде бы только вчера он спасал раненых бойцов, пока не хлопнула та проклятая мина. Чудо спасло его, из всех, кто был в тот момент в операционной, выжил только он. Его тогдашняя подруга, верная помощница Лидочка была сражена насмерть маленьким осколочком, пронзившим сердце. Была ли у них любовь? Трудно сказать, они просто, наверное, были созданы друг для друга. Почти шесть лет жили вместе, все у них было замечательно, Лидочка понимала его с полуслова. Она очень тонко чувствовала его настроение, всегда была готова прийти на помощь. Он до сих пор вспоминал ее роскошное тело. Ее страстные губы. Вот только глаза почему-то стерлись из памяти. Павел ясно помнил, что они были темно-карие, почти черные, ярко очерченные длинными ресницами, но выражения их, как ни старался, вспомнить не мог. Помнил только последнее, застывшее в них удивление, когда развороченной осколком рукой, не чувствуя боли, пытался зажать маленькую дырочку под ее крупной, налитой белоснежной грудью. Больше у него не случалось ничего, даже отдаленно напоминающего те чувства. Конечно, женщины у него были, не без этого, но кого-то сразу интересовали деньги, кто-то пытался его на себе женить. Павел в подобных ситуациях сразу же рвал отношения, предпочитал оставаться один. Он очень быстро понял, что чистые носки дешевле купить, чем убеждать женщину распространить заботу столь далеко. Всех своих временных подружек Павел невольно сопоставлял с Лидой, ни одна из них не шла ни в какое сравнение с ней. У всех были свои, вполне определенные планы и интересы. О том, что нужно ему, женщины, как правило, не задумывались. Именно поэтому все их игры очень быстро наскучили Павлу. Постирать и прибраться он умел не хуже их, а в еде был крайне неприхотлив. В итоге Павел стал предпочитать одноразовые связи, о которых забывал уже через час.
Утром, написав еще пяток страниц, Павел, повинуясь непонятному движению души, отправился навестить Наташу. Как и вчера, она лежала, уставившись в потолок, не реагируя на окружающих. К еде, как установил Павел, не прикоснулась. Он попытался поговорить с нею, но Наташа отворачивалась к стене и не отвечала на расспросы. Пригласив врача, Павел предпринял решительные действия, вдвоем они чуть ли не силой накормили Наташу, а затем, уже в ординаторской, Павел вложил в карман врача солидную пачку денег, взял с него слово, что за этой больной будут следить особо.
Выруливая с больничного двора, Павел подумал было свернуть на автомойку, но махнул рукой, решил, что по такой погоде и так сойдет, отправился домой. Подъезжая, заметил, что дождь как-то разом закончился, проглянуло солнце, руки сами собой вывернули руль, и через двадцать минут деревья старого парка окружили его со всех сторон. Павел шагнул на пропитанную водой землю. Ноги сразу увязли, но он не обращал внимания на подобные пустяки. Широким решительным шагом вышел к реке. Вздувшаяся, бурная, она, как и тысячу лет назад, несла свои воды к далекому студеному морю. Когда-то по ней шел великий путь из варяг в греки. Здесь перемешивались народы и племена, словно в великанском котле сплавлялись в новое, неведомое. Столетия спустя именно на этих землях возникло одно из величайших государств средневековой Европы. В этом городе начинали свой славный путь все великие князья. Неспроста именно этот город называли ключом от Речи Посполитой.
Как и тысячу лет назад, катилась полноводная река к студеному морю. Как тысячу лет назад, стоял на высоком берегу могучий человек и думал о своем: о жизни, о любви, о красоте.
Уже вторые сутки после операции Наташа не могла уснуть. Стоило только ей закрыть глаза, как начинался ее собственный кошмар. Уже не чужие жестокие руки срывали с нее лифчик и трусики, а Илья. Вокруг было много людей. Они смотрели на нее, голую. Хватали своими отвратительными липкими руками, били. И ее муж, Илья, был с ними заодно. Он вместе со всеми глумился над ней. А еще он смотрел, как ее насилуют. Смотрел внимательно, заинтересованно. Отпускал какие-то замечания, подсказывал, как ее еще можно унизить.
Холодным потом покрывалось тело. Наташу трясло. Как могло такое случиться, что он предал ее, едва ли не собственными руками отдал на поругание? Ведь она его так сильно любила! Она старалась быть для него всем: и женой, и матерью, и сестрой. А он отрекся от нее. Бросил, как ненужную вещь. Нет, так не поступают даже с ненужной вещью. Он растоптал ее. Невозможно, невыносимо жить. От кошмаров, от голода, от непрерывного озноба нестерпимо болело все тело. Наташа не могла смотреть на еду. Когда она ела последний раз — уже и не вспомнить. Вчера, да, наверное, это было вчера. Или сегодня? Все перепуталось в голове. К ней приходил сосед. Павел. Как же его отчество? Оно ведь у него очень простое. Нет, не вспомнить. Кормил ее почти насильно. Неужели и он не понимает, что нельзя насиловать человека! Он ведь писатель. Как можно писать книги и ничего не понимать! Не чувствовать главного — насилие в любой форме убивает!
Врачи говорят, что ей повезло, спасли жизнь. А зачем? Для чего ей теперь жизнь, если она не хочет жить? Почему ей не дают умереть? Она предана, она уже почти мертва. Раньше, когда у нее был муж, жить хотелось ужасно. Наташа мечтала, что они будут счастливы. У них будут дети, мальчик и девочка. Они, их дети, будут расти, пойдут в школу. По вечерам они все вместе будут возиться посреди большой уютной комнаты, прямо на толстом пушистом ковре. В выходные всей семьей станут ходить на прогулки. Все, взявшись за руки, она, ее муж и дети. А еще было бы здорово, если бы у них была собака. Большая, пушистая, с длинной шерстью, в которую приятно зарыть озябшие руки. Собака гуляла бы с детьми, защищала их. Она была бы умная и очень, очень добрая. Дети забирались бы на нее верхом, а зимой собака катала бы их на санках. Как замечательно все могло бы быть. Да только не будет этого никогда. Потому что ее самой не будет. По сути, ее, Наташи, уже нет. Она уже умерла, много раз умерла. Ее убил ее собственный муж. Человек, которого она любила.
Острая боль вновь скрутила Наташу. Пусть скорее придет смерть. Как освобождение, как конец этой нескончаемой пытки. Почему? Почему ей не дали умереть? Как они все не могут понять, что Наташа больше не может жить!
Что от нее всем нужно? Зачем приехал этот Павел? Чего он хочет от Наташи? Неужели не понятно, что ее уже никто и никогда не назовет Наташенькой, Наткой, как звала мама! Бедная, несчастная мама. Ей трудно будет пережить смерть любимой дочери, но ничего нельзя поделать. Она не может оставаться среди живых. Люди, другие люди, живут, смеются, любят друг друга. Но только ей это уже не суждено. Тех, других, не предают, от них не отказываются люди, которых они любят. Пусть живут живые, а она уже умерла.
