– С кем вы летите?
– Первый пилот – Притчард.
– Хорошо, – помедлив мгновение, он поставил размашистую подпись на путевке, – я поговорю с ним, чтобы он вас щадил, особенно на перегрузках. Счастливого полета!
– Спасибо!
– Минутку! Вы помните наш уговор? Последний рейс. Вот таблетки. Без особой надобности не принимайте. Так помните?
– Помню.
* * *
– Простите, вы Притчард?
Широкоплечий верзила, расправлявшийся с полукилограммовым бифштексом, поднял рыжеволосую голову:
– Угу.
– Виктор Климов. Назначен к вам вторым пилотом.
Притчард исподлобья бросил на него взгляд. Уважение пополам с жалостью. Самые опытные всегда смотрели на него таким взглядом.
– Очень приятно. Садитесь. Что вы будете есть?
– Спасибо, я никогда не ем перед стартом.
– Напрасно. Может быть, кофе?
– Я уже пил.
Первый пилот молча жевал.
«Начальство, – подумал Климов, – сосунок, а начальство».
– Вы летали на шестой серии?
Климов замялся:
– Вообще, не приходилось, но я прошел курсы переподготовки.
– Великолепно. – В голосе Притчарда было все что угодно, кроме восторга.
– Старт в двадцать три тридцать, – сказал он, отодвигая тарелку. – Сейчас объявят посадку. Я пойду оформлю документы, а вы пока проверьте укладку груза.
– Я не должен присутствовать при посадке?
– Нет, там Рита, она справится.
Объявили посадку, и пассажиры устремились к выходу на летное поле. Климов зашел в бар.
– Я улетаю на ноль-шестнадцатом.
– Ох, Витька! – Радостное выражение на лице Ружены быстро сменилось тревожным. – Да разве ты можешь, такой?!
– Ерунда. Врач сказал, что я вполне в форме.
– Ну, поздравляю! – Она перегнулась через стойку и неловко чмокнула его в щеку. – Буду ждать.
– Прощай.
– Подожди, Витенька. – Она торопливо расстегнула халат и оторвала пуговицу от блузки. – На счастье!
Благодарить не полагалось.
У служебного выхода он небрежно показал дежурному путевку.
– Летите, Климов?
– Лечу, вторым пилотом на ноль-шестнадцатом.
– Вторая площадка налево.
Климов вышел на поле. Вдали, за железобетонной оградой, высилась стальная громада стартовой башни с устремленной ввысь ракетой.
Он поднял голову и посмотрел на маленькую красноватую звездочку в небе.
«Тебе здорово повезло, пилот!» Рука нащупала в кармане пуговицу и судорожно сжала ее.
У подножия башни высокая тонкая стюардесса усаживала пассажиров в лифт.
Климов взглянул наверх и направился к трапу.
Он уже был на высоте грузового отсека, когда вновь почувствовал тяжелый, горький комок в груди. Прислонившись к перилам, он взглянул вниз и сжал зубы, чтобы побороть головокружение. Только этого не хватало. Неужели боязнь высоты?! Он поднял взгляд вверх, и вид мерцающих звезд неожиданно принес облегчение…
Грузовой отсек был забит до отказа. Путаясь в многочисленных оттяжках креплений, Климов ползком пробрался в кормовую часть. Кажется, все в порядке, можно идти в кабину.
– Вот черт! – Выбираясь через люк в тамбур, он ударился головой об один из оцинкованных ящиков, укрепленных по стенам. – Однако загрузочка выше нормы!
После полумрака грузового отсека матовый свет плафонов салона казался нестерпимо ярким. Последние пассажиры усаживались в кресла. Стюардесса разносила на маленьком подносе розовые пилюли стартового наркоза.
Идя по проходу, он увидел марсианку. Она посмотрела на него внимательным, изучающим взглядом и насмешливо улыбнулась.
Первый пилот был уже на месте. Климов сел в свое кресло и застегнул ремень. Притчард вопросительно на него посмотрел.
– Все в порядке, но мне кажется, что загрузка превышает допустимую для кораблей этого класса.
Притчард хмыкнул:
– Не беспокойтесь. Есть разрешение инспекции.
В двери появилась голова стюардессы.
– Все! Двадцать шесть пассажиров.
– О’кей!
Притчард включил микрофон, но вдруг передумал и вновь щелкнул тумблером.
– Слушайте, Климов. Вы ведь опытный астролетчик. Еще в академии я изучал ваши полеты… Вам нечего меня стесняться… Мне говорил врач… Может быть, стартовый наркоз?..
– Чепуха! Я себя отлично чувствую.
– Как знаете. – Он нагнулся к микрофону. – Я ноль-шестнадцатый, прошу старт.
– Ноль-шестнадцатый, даю старт! – раздался голос в динамике. – Пять… четыре… три… два… один… старт!
Стрелка указателя ускорения медленно тронулась с места и, нерешительно задержавшись на какое-то мгновение, стремительно двинулась дальше.
Климов почувствовал на себе взгляд Притчарда и улыбнулся слабой, вымученной улыбкой. Затем, выждав немного, вытащил из-за обшлага таблетку и отправил ее в рот налитой свинцовой тяжестью рукой.
Первый пилот внимательно глядел на щит приборов. Прием допинга на взлете и посадке был категорически запрещен уставом.
Действие таблетки сказалось мгновенно. Теперь вибрация и тяжесть не казались такими мучительными.
Притчард передвинул маленький рычажок на пульте. Стрелка указателя перегрузки пошла вниз.
– Я ноль-шестнадцатый, – сказал он в микрофон, – старт благополучный, курс на заправочную станцию.
– Я вас слышу, ноль-шестнадцатый, – отозвался голос. – Старт благополучный, заправочная готова вас принять.
Плавное торможение, две вспышки бортовых дюз, и корабль повис в магнитной ловушке заправочной станции.
«Ловко это у него получилось, – подумал Климов, – ай да самый опытный!»
Притчард отстегнул ремень.
– Послушайте, Климов. Заправка продлится около трех часов. На взлете вы мне абсолютно не нужны. Набор второй космической – это не шутка. Отправляйтесь спать. Две таблетки снотворного. Через двадцать часов меня смените.
– Да, но…
– Выполняйте распоряжение! При такой автоматике я могу подремать здесь. Ясно?
– Ясно.
В синем свете ночных ламп лица пассажиров казались мертвенно-бледными. Они лежали навзничь в откинутых креслах, скованные стартовым наркозом.
На переднем сиденье, скорчившись, спала стюардесса.
Климов прошел в крохотную каюту экипажа и, сняв ботинки, лег на диван. У изголовья, на столике, лежала коробочка со снотворным.
