Маркус посмотрел мне в глаза, потом перевел взгляд на стопку денег. Пальцем он подтолкнул одну из пуль; она покатилась ко мне и упала со стола.
Я сжал губы.
– Мне не нравится твое новое лицо, – сказал Маркус. – Слишком уж невинное.
Я вернул пулю на стол.
Какое-то время Маркус молчал. Собственно, отвечать он был не обязан. С кухни доносился неясный шум. За стойкой бара хлюпала кофеварка. Когда Маркус заговорил, его слова прозвучали сухо, как выстрел:
– У меня сделка с Волком.
5
Пасифик-Сити, Орегон
Я должен кое-что объяснить. Маркуса я презираю всем своим существом. Но он сказал правду: на мне висел долг.
Это случилось пять лет назад, в связи с так называемой Азиатской рокировкой. Чтобы обсудить предстоящую операцию, Маркус пригласил семь человек, в том числе меня, в курортный отель в Орегоне. Речь шла о краже века, на кону стояли огромные деньги, и он нуждался в отборной команде. Я занимаюсь своим ремеслом лет с четырнадцати, но подобной чести удостоился впервые. Это был единственный раз, когда я нарушил свою систему строгой анонимности. Маркус прислал мне сообщение на один из почтовых ящиков, затерянных в лабиринтах Сети, и я отправился на встречу, ничего не зная о будущей работе. Я понятия не имел о том, что меня ожидает. И приглашение принял исключительно потому, что в письме упоминалась Анджела, мой наставник. Вроде как она собиралась присутствовать на этом сборище. И действительно, подъехав к увитому плющом входу, я увидел ее. Она стояла и курила. Со дня нашей разлуки прошло, наверное, полгода. Я улыбнулся ей из окна лимузина.
Отель, разместившийся в старинном кирпичном здании, внешне напоминающем школьное, и расположенный в лесу, был небольшим, но респектабельным. Маркус снял его целиком. Номера запирались настоящими ключами, а не этими дурацкими магнитными картами, ванные комнаты находились в холле. Настоящая старина. Выйдя из машины, я не сразу понял, обрадовало Анджелу мое появление или, наоборот, разозлило. Она взяла меня под руку и, тонко улыбаясь, повела в коридор. Анджела славилась тем, что могла уболтать любого. Никто не знал, что у нее на уме, тем более – на душе. Она была талантливой актрисой и опытной мошенницей. Пользуясь преимуществом возраста – нас разделяло около десяти лет, – она любила называть меня «малышом».
Мы молча прошли в ее номер люкс. Когда дверь за нами закрылась, Анджела пробежала пальцами по моим новым волосам и сказала, что помнит мое лицо даже после всех перевоплощений. Как-то раз, я тогда был новичком в «банковском деле», а она уже проматывала пятьсот штук, наваренных на афере с облигациями, мы с ней переспали. Это была ее ошибка, говорила она потом. Сейчас мы сидели в разных углах комнаты и просто беседовали. Было трудно привыкнуть к ее новому голосу, но пахла она по-прежнему. Табаком и маракуйей.
Вечером Маркус передал через портье приглашение собраться всем на лужайке у костра. Он представился, назвав себя по имени. Маркус. Я стоял рядом с Анджелой и слушал его туманные разглагольствования. Анджела смолила одну за другой и шепотом представляла мне специалистов по банковским грабежам, указывая на каждого дымящейся сигаретой.
Молодой и хорошо одетый красавец-блондин по имени Элтон Хилл был рулевым, иными словами, отвечал за автомобиль для бегства с места преступления. Он мог управлять любой тачкой – при условии, что у нее есть колеса и двигатель. Произношение выдавало в нем уроженца Калифорнии. Он говорил скрипучим голосом, плохо сочетавшимся с его лощеной наружностью. На нем были кожаные автомобильные перчатки, протертые едва ли не до дыр. Маркуса он слушал вполуха.
Рядом с ним стоял «медвежатник» Джо Лэндис. Медвежатники не вскрывают сейфы – они их взламывают. Редкий сейф способен выдержать их натиск. Джо – коротышка с большими глазами и маленьким ртом – был уроженцем Техаса: так сказала Анджела, сам бы я ни за что не догадался. Сегодняшний медвежатник должен владеть навыками программиста и подрывника. Специалистов, умеющих подбирать комбинацию цифр на слух и работающих кончиками пальцев, почти не осталось. Это вымирающее племя. Сегодня сейфы взламывают с помощью компьютера, волоконно-оптического кабеля, мощной дрели и самодельного нитроглицерина – так называемого супа. Медвежатники-любители часто глохнут, так и не успев освоить ремесло. Джо стоял в сторонке и старался не смотреть на остальных.
Неподалеку от меня расположилась профессиональная мошенница, китаянка Сю Мей. Стены ее дома, утверждала Анджела, сплошь увешаны магистерскими дипломами, да и внешне она была вылитая ученая дама. Впрочем, красивая. Смуглая кожа, мягкие как пух черные волосы… Она свободно владела несколькими языками и не расставалась с блокнотом. У нас она исполняла функции диспетчера и переводчика.
Рядовой состав был представлен Винсентом и Манчини – если верить Анджеле, родными братьями. Они не производили впечатления настоящих профи, но от рядовых, которые зарабатывают себе на жизнь кулаками, это и не требуется. Наша пара итальяшек с маслеными мордами, в одинаковых убийственно-зеленых галстуках, прямо-таки излучала крутизну. Они стояли плечом к плечу, прямо у огня, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Винсент говорил, Манчини слушал.
И наконец, мы с Анджелой.
Трудно подобрать слово, чтобы точно обозначить род наших занятий. Сами мы привыкли называть себя призраками. Мы с Анджелой были виртуозами перевоплощения. За последние годы я не менее сотни раз удачно смывался с места грабежа благодаря набору париков, фальшивых паспортов и водительских прав, а также краденых свидетельств о рождении. Но главным моим козырем оставалась самоуверенность. Человек-призрак должен двигаться, говорить и вести себя абсолютно уверенно. Пусть твое имя значится в списке особо опасных преступников, разыскиваемых ФБР, а фото валяется в каждом почтовом отделении от Бангора до Саут-Бич, если ты умеешь носить чужую личину и запасся необходимыми бумажками, можешь спокойно обитать на Парк-авеню, и никто никогда не усомнится в твоей добропорядочности. Люди видят только то, что ты позволяешь им видеть.
Мы с Анджелой – профессионалы обмана.
Она начинала актрисой в Лос-Анджелесе. И весьма в этом преуспела, правда, как легко догадаться, не на экране. Она была прирожденная актриса. Она не изображала очередной персонаж, а полностью в него перевоплощалась. Режиссеры ее за это ненавидели. Мужчинам они еще прощают талант вживаться в роль, но не молодой красивой женщине. Для каждого, с кем она знакомилась, у нее наготове был новый образ. Она могла изобразить статусную жену, а могла предстать и маленькой девочкой. Первый успех пришел к ней как к королеве промышленного шпионажа. Она с легкостью устроилась на должность помощника руководителя крупной аэрокосмической компании. Украла эскиз военного самолета, передала его фирме-конкуренту и заработала сто тысяч. Кажется, после этого она уже полностью переключилась на воровство. Ей удалось сколотить небольшое состояние. Отныне она сама сочиняла для себя роли. Каждое утро, просыпаясь, она решала, кем предстанет днем. На меня она вышла, прикинувшись агентом ФБР. Она тогда готовила ограбление картеля контрабандистов. Она чрезвычайно ловко заманила меня в свои сети. Правда, я не особенно сопротивлялся.
