Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
Куда уж лучше, мы же вместе совершили пробную вылазку.
Только если пара вместе уходит далеко, переселяется, тогда они готовы, отвечает он.
Я не могу никуда уйти.
Ты должна.
Я не могу оставить брата одного, говорю я. И отец с матерью у меня есть, но этого я лучше произносить вслух не буду. Тимо поднимает майку и показывает мне произведения искусства у него на спине. Я не могу, отвечаю я и целую его в плечо, хотя он собирался поцеловать меня в губы. Потом я выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице.
Иду темным полем и вдыхаю его запах. Одинокая каракатица простирает свое щупальце из пруда в небо.
На другое утро после моего отгула Берти является к завтраку в белой рубашке и при галстуке. Последний раз он так наряжался на похороны дедушки. Из кармана достает тетрадку и кладет на стол рядом с тарелкой.
Это что?
Ах, это, отвечает Берти, да так, ничего. И он убирает тетрадь обратно в карман. Обрубок руки довольно нелепо болтается в пустом рукаве.
Днем в «Раю», пока мы с отцом выгружаем товар, Берти вдруг пристает с вопросами к промасленному хозяину. Каков оборот в секторе стиральных машин? Цены на процессоры и платы нынче падают или растут? Остались ли у хозяина еще внутренности от русской ракеты «Союз 19»? Ответы записывает в тетрадь.
Инвентаризацию надо делать совсем по-другому, сообщает он, когда наш «мерседес» выезжает на улицу. Неэффективное планирование. Нет ничего проще, чем деятельность ассистента. Выявление резервов, составление инвентарного плана. В зеркало я вижу, как брат на заднем сиденье поправляет галстук, выпятив грудь вперед.
По приезде в подвале на стол выкладываются три сердечника. Лучшего качества, заявляет Берти. Величайший ассистентский рекорд! Отец уже отвинтил катушки, шурша кобальтовой фольгой. Берти тычет мне под нос новые списки. Нужно обладать талантом Специального! Нужна плановая работа!
Я включаю печи и открываю аквариум. Отец опускает на стеклянное дно первый сердечник. Берти является перед аквариумом со стеклянным цилиндром, полным небесно-голубой жидкости, а это вообще-то моя работа. Я вырываю у него цилиндр из рук и отпихиваю его от аквариума.
Вот твое занятие! Я втискиваю ему в руку сосновые иголки. Отвали! Берти пихает меня в ответ, тянет на себя колбу, синяя жидкость уже шипит на столе, а у меня щиплет в горле.
Эй! Кричит отец.
Пусти ты, говорю я Берти.
За ужином Берти отказывается от десерта и придвигает свой стул к очагу. Он что-то записывает в своей тетради, которую он большими буквами подписал: «Инвентаризация», а сзади отметил «Новая».
Ну все, хватит! Я встаю и выхватываю у него тетрадь из руки. Берти орет как оглашенный, прыгает вокруг меня, колотит меня по плечам и груди, мне приходится защищаться от него одной рукой. В это время я открываю тетрадь и читаю вслух отцу и матери: «Холодильник. Робастный цвета антрацита. Инвентаризация из «Рая».
Я показываю матери и отцу таблицу с числами от одного до десяти. И карту: гора, лес и дом с забором, неловко раскрашенные цветными карандашами. Берти наконец перестает орать и стихает. И опускается на корточки перед огнем. Мне его тут же становится жаль, и я, по совету отца, отправляюсь в свою комнату. Пусть Берти думает, что меня наказали. На самом деле, это отца следует наказать, я так думаю.
Наутро Берти вдруг становится таким добрым и дружелюбным. Хорошо ли я спала? Судя по виду, отдохнула. Не подержать ли ему для меня дверь «мерседеса», а то я, чего доброго, зазеваюсь и уроню в лужу наши списки? По дороге в долину Визенталь он спрашивает отца, не объявить ли меня в этом месяце снова сотрудником месяца? Ну и пусть, что второй раз подряд. Я ведь лучшая Ассистентка.
Пока мы с отцом в «Раю» разгружаем багажник, Берти куда-то исчезает. Потом объявляется в секторе с газовыми плитами. Он стоит и пинает ногой стеклянную бутылку, и она крутится и отлетает в направлении сектора ванн. Берти шныряет дальше, не отрывая глаз от земли. Он сворачивает в сектор колесных дисков и является снова, когда мы с отцом поднимаемся в контору, и сверху я вижу, что он продолжает свои металлические наблюдения. Берти сидит в секторе кухонных приборов и кидает камешки в стекло духовки, разговаривает сам с собой и, наверное, опять начал говорить задом наперед, как тогда. Когда вернулся из больницы.
В кафе я предлагаю ему мой кофе с ликером, но Берти отказывается и, наоборот, придвигает ко мне свою чашку со словами «Кое-что для Ассистентки». Он-то сам, видите ли, всего лишь Специальный и совсем не важный. Да и вообще, чем он таким отличился? Ну, оставил руку в недрах машины. Без него предприятие ничего не стоит, уверяет отец. Ах, нет, отвечает Берти, он так, расходный материал, заменяемая деталь, а великие планы составляют другие.
Потом встает и просит его извинить. Шныряет между столами, повесив голову и даже не бросив на нас взгляда, лишь иногда смотрит на горы, которые обрамляют небо у нас над головой.
Наша профессия, говорит отец по дороге домой, означает много боли. Но мы должны переносить эту боль. Таков закон предпринимательства.
А мы не можем переселиться за Вогезы, а не в Новую Зеландию, спрашиваю я за ужином. Что! Вопит Берти и вскакивает. Он носится туда-сюда по кухне и хватает ртом воздух, как рыба. В Новой Зеландии лучшие пляжи, кричит он и жестикулирует единственной рукой.
За Вогезами они тоже есть, отвечаю я. И туда можно отправиться немедленно.
Отправиться немедленно? Берти смотрит на отца и смеется. Весной мы уедем в Новую Зеландию! С какой стати нам еще куда-то отправляться?
Сядь и ешь, командует отец. Берти садится и тычет ложкой в свой томатный суп.
В Новую Зеландию каждый из вас может взять с собой кого захочет, говорит отец. И ты тоже, обращается он ко мне. А до тех пор у каждого своя работа.
Я хочу ему сказать, что мне больше хочется пересечь Зону и попасть за Вогезы, чем в Новую Зеландию. Но отец не расположен к разговорам. А после ужина я всем говорю «Доброй ночи» и «Сладких снов» и ухожу в свою комнату.
Ночью в стекло стучат камешки. Под моим окном стоит длинноносый Тимо.
Пошли со мной, шепчет он. У него подготовительный рюкзак и налобный фонарь. Он поднимает свитер и светит лампой себе на ребра. Они покрыты новой живописью, которая затмевает всю предыдущую, это целая карта обоих полушарий.
У пруда я беру его за руку. А он опускает голову мне на колени. Решение принято: бежим вместе. Еще пару дней, прошу я. Мне надо собрать свой собственный приготовительный рюкзак.
Длинноносый Тимо глядит в черное небо. Потом встает и забрасывает за спину свой багаж.
Значит, встречаемся через три ночи у шахты «Темная впадина», он кладет мне руку на плечо. Потом уходит в поле и пропадает.
В поле теперь совсем тихо. Одна только каракатица указывает щупальцем в небо. Я решилась, я последую за длинноносым Тимо, и еще думаю, а ведь мы с ним так похожи, и мне становится внутри так здорово. А вон там дерево, а тут пруд. А из пруда торчит деревянная коряга.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
