— Ваша история становится все более запутанной. Если я правильно помню, когда полгода назад вы продали Его Королевскому Высочеству Лохнера, вы клялись, что картина попала к вам из частной коллекции и больше вы ничего о ней не знаете.
— Это так, милорд.
— А теперь оказывается, что эта картина попала к вам из того же источника, причем вы явно стараетесь напустить туману, вместо того чтобы сказать правду!
— Я действительно кое-что перепутал, милорд. Посудите сами — вначале я имел дело с джентльменом, а потом — с молодой леди…
— Но ведь она сказала, что это ее отец.
— О да, да, конечно, милорд. Именно так она и сказала.
— И он якобы болен?
— Вроде бы да, милорд.
— И ей очень нужны деньги.
— Совершенно верно, милорд.
На лице маркиза появилось выражение торжества, которое Айзеке не заметил.
Он был поглощен собственными переживаниями. Неужели он, старый ушлый еврей, на этот раз свалял дурака? Видно, с маркизом Фей-ном и впрямь трудно иметь дело. Впрочем, Айзеке всегда опасался этого проницательного человека…
— Вот мое предложение, — тем временем заговорил маркиз. — Я куплю картину по той цене, которую вы просите, хотя мы оба знаем, что она явно завышена, но при одном условии — вы дадите мне адрес, по которому надо отослать деньги. В этом случае вам не придется разглашать имя продавца и вы сдержите свое слово, которым, как видно, очень дорожите.
Маркиз с иронией взглянул на Айзекса, что явно тому не понравилось.
Он колебался, боясь, с одной стороны, обидеть своего поставщика, а с другой — напрямую связать с ним маркиза.
Человек, который принес Лохнера, выглядел как джентльмен, хотя был одет очень старомодно и некоторым образом походил на иностранца. Однако сделка состоялась, и лишь когда Айзеке заплатил деньги, ему пришло в голову, что было бы не худо выяснить, а нет ли у этого человека еще каких-нибудь картин на продажу — ведь угодить принцу Уэльскому было делом чести для любого торговца в стране.
Вот почему, когда молодая леди принесла ему Ван Дейка, Айзеке пришел в неописуемый восторг.
Она была одета так бедно и держалась так робко, что, когда вошла в лавчонку, держа в руках холст, Айзеке даже не обратил на нее внимания.
Уверенный, что у такой девушки не может быть ничего стоящего, еврей решил прибегнуть к своей излюбленной тактике — заставить клиента ждать. Практика показывала, что, протомившись в неизвестности, потенциальные продавцы становились более сговорчивыми и охотно уступали свой товар за более низкую цену, чем та, которую они намеревались получить раньше.
Однако когда Айзеке наконец снизошел до посетительницы и строго спросил, что ей нужно, он был удивлен Мелодичностью ее голоса.
Но еще больше его поразило то, что именно девушка принесла на продажу.
Саму ее еврей плохо запомнил. День стоял холодный и ветреный, поэтому посетительница была закутана в длинный, сшитый из дорогой материи плащ, но уже весьма ветхий и давно вышедший из моды. Очевидно, не желая раскрывать свою тайну, девушка накинула на лицо капюшон.
Как ни старался Айзеке впоследствии припомнить, как выглядела его гостья, ему это не удавалось. И немудрено — в данном случае еврея прежде всего интересовала картина.
С первого взгляда опытный торговец понял, что перед ним не просто Ван Дейк, а один из шедевров этого непревзойденного мастера.
Ошибки быть не могло — складки плаща мадонны были нарисованы с тем же поразительным мастерством, как и на другой картине этого художника, которую Айзексу довелось увидеть два года назад в картинной галерее в Мюнхене, куда он ездил по делам.
Айзексу, разумеется, было известно, что великий фламандец создал в общей сложности сотни произведений, в том числе портреты и множество картин на библейские сюжеты.
За это английский король Карл I назначил художнику пенсию, составлявшую двести фунтов в год, подарил два дома и пожаловал в рыцари.
Айзеке восхищался Ван Дейком, пожалуй, больше, чем любым другим художником. Он был бы счастлив, доведись ему заполучить какое-нибудь из творений фламандца, а потом продать его.
И вот, похоже, эта честолюбивая мечта сбылась — перед ним настоящий Ван Дейк! Еврей все не мог отвести глаз от картины. Наконец, понимая, что посетительница ждет от него каких-то слов, Айзеке спросил:
— Где вы ее взяли?
— Она принадлежит моему отцу. Вы уже имели с ним дело — однажды он продал вам картину. Это было не так давно…
— Какую картину?
— Стефана Лохнера…
Девушка явно колебалась, прежде чем произнести эти слова. Однако услышав их, Айзеке чуть не подпрыгнул от восторга.
Еще бы ему не помнить Лохнера! Принц Уэльский был поражен этой картиной, а маркиз Фейн, не торгуясь, выложил за нее кругленькую сумму. Это была сделка века!
И вот перед ним еще один шедевр из того же источника. Айзеке ни минуты не сомневался в том, что принц Уэльский, слывший тонким знатоком искусства, придет в восторг, увидев мадонну кисти Ван Дейка.
Однако хитрый еврей тут же одернул себя. Не следует показывать девушке, каким сокровищем она обладает.
Умерив свой пыл, Айзеке спросил как бы между прочим:
— Я полагаю, у вас есть доверенность от отца на продажу этой картины?
— Д-да, конечно.
Голос девушки задрожал. Прожженный делец Айзеке не понимал, что своим вопросом затронул чувствительную струну в сердце Сириллы. Она поняла, что он считает ее воровкой, укравшей картину в каком-нибудь богатом доме.
— В таком случае я заберу ее у вас и постараюсь как можно скорее найти покупателя.
— А разве… разве вы не заплатите мне прямо сейчас?
Айзеке покачал головой.
— Я редко так поступаю. А сколько вы за нее хотите?
Еврей был уверен, что неискушенная девушка не представляет себе подлинной стоимости картины, однако, к его удивлению, она, хоть и робко, назвала сумму, которую сам он считал вполне приемлемой, — лишь немного ниже рыночной цены.
— Вряд ли мне удастся выручить за нее столько… — с сомнением в голосе произнес Айзеке.
— Прошу вас, постарайтесь! Поверьте, это очень важно… Моему отцу крайне нужны деньги…
«Карточные долги, не иначе!» — подумал проницательный Айзеке. В противном случае с чего это вдруг человек стал бы продавать две ценные картины подряд?
Все они таковы, эти джентльмены, презрительно думал еврей, не сводя сочувственных глаз с посетительницы. Не думая о будущем, они просаживают целые состояния за коварными зелеными столами, а потом их несчастным родственникам приходится жить буквально впроголодь.
