— Знаю, — сказал он. — Я останусь с ней.
Я поймал такси. Я чувствовал себя опустошенным до предела.
18
Данни снова пропала из вида — на одиннадцать дней. Я считал их — ровно одиннадцать, ни днем меньше. Затем она постучала в мою дверь.
Ее волосы были светлыми и стали заметно длиннее.
«Этот цвет явно не идет такой безумной девчонке», — подумал я.
— Алекс, — проговорила она. — Можно войти?
— Конечно, — сказал я. — Конечно.
Она прошла мимо меня. Запах ее духов был сильным и очень приятным. Как и всегда, ее черное платье было очень коротким и плотно облегало ее фигуру.
— Я чувствовала, как ты смотришь, паршивый профессор, — сказала она.
— Я беспокоился за тебя, — проговорил я.
— Почему?
— Ну…
Она повернулась и взглянула на меня:
— Что — ну?
— Твои волосы отросли?
— Нравится?
— Не знаю, как насчет цвета…
— Это парик, глупенький. — Она стащила его с головы. Ее настоящие волосы были лавандового цвета.
— Хорошо, что ты не блондинка, — сказал я. — Тебе это… не идет.
— Разве? — Она захлопала ресницами.
— К твоей личности это не подходит.
— Я так и думала, — проговорила она. — Ну, скажи мне, — она обвила руками мою шею и поцеловала меня, — почему ты беспокоился обо мне?
— Ты знаешь.
— Нет, не знаю.
— Ты была в таком состоянии…
— Я словно возрождалась заново.
— И я не знаю, каково тебе было потом, после…
— После чего?
— Вечеринки.
Она улыбнулась:
— Ты имеешь в виду, после того, как меня оттрахали все эти парни?
— Ну да.
— Я раньше уже делала это, — призналась она мне. — У меня есть кое-какие навыки.
— Правда?
— Правда. — Она поцеловала меня снова.
— Ты и раньше участвовала в групповухах?
— Тебя это удивляет?
— Я знаю, что не должно.
— Я обожаю, когда меня трахают, — сказала она. — Ты прекрасно это знаешь. Я люблю мужской член. Я люблю чувствовать члены внутри, один за другим, такие разные, но в то же время одинаковые: члены, члены, члены…
— Расскажи мне…
— О чем?
— О других групповухах.
— Хочешь грязную историю?
— Я всегда хочу.
— Сначала я хочу отсосать у тебя, — проговорила она.
— Запросто, — отозвался я.
Она усадила меня в кресло в гостиной, опустилась на колени, зарылась лицом в мой пах и сделала то, что всегда делала блестяще. Я попытался сдержать оргазм, но не смог: кончил быстро и сильно.
Слизывая сперму с головки моего члена, она спросила очень тихо:
— Что ты хочешь знать?
— Как это было в первый раз, — сказал я.
— В самый первый раз?
— Ты знаешь, о чем я.
— Когда я впервые приняла участие в групповухе, я была совсем молодой, — проговорила она.
— Ты и сейчас молода.
— Я была еще моложе. У меня был приятель. Это была совсем не романтическая любовь, мне просто нравилось сосать его член.
— Тебе всегда нравится это делать.
— Я рождена для этого.
— Продолжай.
— Его папаша имел на меня виды.
— Догадываюсь.
— Мой приятель жил с отцом, кажется, его мать сбежала с другим, я не помню точно. Была новогодняя вечеринка. Предполагалось, что все будет чинно-мирно, но, разумеется, все оказалось совсем наоборот.
— Разумеется.
— Моему приятелю хватило трех банок пива, чтобы улететь. Вот тогда его папаша и подкатил ко мне. «Я тебе хочу кое-что показать», — заявил он и потащил меня в спальню. У него был кокаин. «Пробовала когда-нибудь?» — поинтересовался он, и я сказала: «Конечно». Но это была неправда. Я никогда не пробовала кокаин.
— Но тогда ты это сделала?
— Да.
— И как тебе?
— Полный улет, братишка.
— А ты знала, чего он добивается?
— Конечно. Я сказала что-то вроде: «Эй, ты хочешь, чтоб у меня крышу сорвало и ты смог дать себе волю?» Он сказал «да», выдал мне, какая я, по его мнению, горячая штучка, и стал целовать меня. «А что, если я не хочу?» — ляпнула я. «Тогда я тебя изнасилую», — заявил он. Он завалил меня на кровать и просунул руку мне между ног. «Так что, — спросил он, — секс по обоюдному согласию или изнасилование? Выбирай».
— И что ты ответила?
— Мне следовало сказать «изнасилование», — засмеялась Данни, — но я просто сказала: «Трахни меня». И он это сделал, на своей огромной кровати, в своей комнате, совсем рядом с той, где валялся в отрубе его сынок — мой приятель.
— А когда же началась групповуха?
— Сейчас расскажу. Так вот, он, значит, меня трахает, мне кайфово, и я, видно, расшумелась от удовольствия, потому что в комнату ворвались двое его друзей, которые тоже были на вечеринке, с криками: «Что здесь происходит?», а потом началось: «Ой, что это за малышка, которую ты так трахаешь, а?»
Я улыбнулся и покачал головой.
— Что?
— Это все правда?
Она вздохнула:
— Да. А как же иначе?
— Так, значит, эти парни тоже трахнули тебя?
— Они наблюдали за нами, потом дали мне еще кокаина, и папаша моего парня сказал мне: «Давай трахни моих друзей». И я согласилась.
— И сколько их было всего?
— Четверо или пятеро.
— Ты не помнишь?
— Была вечеринка.
— Да. Вечеринка. Так, значит, — продолжил я, — тебя отымели в общей сложности пять или шесть взрослых мужиков?
— Может, и семь, — сказала она. — Это была настоящая групповуха.
— Они трахнули тебя каждый по разу? По два?
— Думаю, по три, — сказала она, обхватывая мой член губами и вынимая его с легким хлюпающим звуком. — М-м-м-м…
— Это продолжалось всю ночь, — проговорил я, глядя в потолок.
— И на рассвете. Меня никогда не трахали так долго. Это был полнейший кайф. Да, Алекс, я была счастлива. Грязная маленькая шлюшка, которой нравится, когда ее трахают. Они грязно обзывали меня: шлюха, дрянь, маленькая пизденка, грязная дырка. И я была всем тем, кем они называли меня, и даже больше.
