Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
— Чье тело найдено в лесу? — не отставала я.
— Спокойной ночи, — огрызнулся толстяк.
— Имею право знать, — возмутилась я, — если бы не я, не найти тебе ни сумки, ни покойника.
Полковник встал.
— Ладно, слушай. Два дурака, Вероника Невзорова и еще один, поперли в лес. Наслушались сказок про клад и решили поискать деньги. Или драгоценности, в общем, не знаю что. Он внезапно умер. Скорей всего у него инсульт. Она перепугалась, побежала в поселок за помощью. Наш дом оказался первым жилым на пути. Невзорова постучалась, вошла в холл и тоже скончалась. Все. Конец истории. Они грабители старых могил. Ничего оригинального, таких вандалов много.
— Что валялось около трупа? — полюбопытствовала я. — Похожий круглый предмет сжимала в руке Вероника. И кто она такая? Где живет, работает?
Александр Михайлович закатил глаза.
— Ну все! Теперь ни минуты покоя не будет. Вместо того чтобы лезть не в свое дело, приставать к человеку, который устал, но тем не менее решает важные служебные проблемы, займись запущенным домашним хозяйством. У тебя в доме есть нехоженые чуланы. Разбери их. Наведи порядок. Устанешь и отстанешь от меня.
— Твои люди не догадались пойти в лес, а я там вон сколько всего нашла! — возразила я. — Скажи «спасибо», в противном случае личность умершей мог бы и не установить.
— Без тебя знали, что надо окрестности осмотреть, — взвился толстяк, — не следовало лезть поперек умных людей.
— Умные люди уехали, — напомнила я, — в сторону чащи даже не посмотрели. Не лезу я в твое расследование. Но имею право…
— У тебя есть право изучить свои чуланы, вот и воспользуйся им, — схамил Дегтярев, — остальное не твоего ума дело. До свидания.
Я молча развернулась, дошла до своей спальни, позвонила Семену Собачкину, рассказала о случившемся сегодня в нашем доме и попросила:
— Сеня! Хочу выяснить, что узнал полковник.
— Решила ему нос утереть? — засмеялся вдалеке Кузя.
— Просто надоело, что Дегтярев держит меня за дуру, — призналась я. — Кто обнаружил сумочку? Думаешь, полковник мне «спасибо» сказал? Единственное, что я из него вытянула: мужчина и женщина, возможно, кладоискатели.
— Чушь, — фыркнул Собачкин. — Откуда в том лесу сокровища?
Я рассказала про монастырь, графа… Семен расхохотался.
— Кто пургу намел?
— Сведения я получила от Валерия Носова, — объяснила я, — он живет неподалеку, поэтому хорошо знает местную историю.
— Дашута, — перебил Сеня, — мое детство тоже здесь прошло. У родителей был дом в Ложкине, я ходил там в школу, потом уехал в Москву, поступил в институт, работал в столице. Спустя годы мы с Кузей основали свою фирму, и я построил коттедж неподалеку от своей малой родины, так сказать, вернулся к истокам. Жаль, старого Ложкина более нет.
— А куда оно подевалось? — удивилась я. — Думала, название для нашего поселка придумали застройщики. Неподалеку расположено Вилкино, вот они и пошутили.
— Нет, Ложкино — село моего детства, — пояснил Сеня, — в выпускном классе в апреле месяце я отправился на олимпиаду в МГУ. Учился в школе, которая в Крючкове до сих пор работает, одни пятерки получал. Дураком я никогда не был, сообразил, что столичные выпускники лучше подготовлены, многие с репетиторами занимались. У моей же мамы денег лишних не было. Да и нелишних тоже не хватало, мне только на себя рассчитывать приходилось. Задумал победить на олимпиаде и в вуз попасть. В газетах сообщили, что МГУ обещает тех, кто первые три места займет, без экзаменов и конкурса сразу зачислить на мехмат. Два дня я в столице кантовался, маме наврал, что меня в гости дачники, которые у тети Кати, соседки нашей, сарайчик снимали, позвали. На самом деле я на вокзале ночевал, вернулся — от деревни одни печные трубы остались. У Кузнецовых пожар полыхнул, все погорельцами стали, многие погибли. Лет десять пепелище народ пугало. Потом его с землей сровняли. Никто там заново строиться не стал. Тем, кто жив остался, дали квартиры в Истре, Нахабине, других местах. Подождешь пару секунд, я за водой сбегаю.
Из трубки послышался голос Кузи, правой руки Собачкина:
— Мать Сени в том пожаре погибла. Она служила медсестрой в психушке, которая в лесу стояла. Собачкин на той олимпиаде победителем стал и в МГУ попал. Какая цифра на камне выбита была?
— Точно не помню, — ответила я, — то ли семьсот десятый, то ли двадцатый год.
— Брехня, — отрезал Кузя, — я влез сейчас в документы. Для начала: монастыря в лесу никогда не было. Графа Филиппа Юсупова не существовало. В тысяча восемьсот семьдесят втором году в лесу около Ложкина построили больницу для туберкулезников. Главным врачом там был Филипп Юсунов. А в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году на свет появился граф Феликс Юсупов. Он потом в тысяча девятьсот шестнадцатом году убьет Распутина. Юсунов — Юсупов. Филипп — Феликс. Имена и фамилии похожи. Поэтому, наверное, народ стал считать, что где-то около больнички его имение. Когда началась Вторая мировая война, больницу закрыли, куда делись больные — неизвестно. Не до туберкулеза было, враг стоял у столицы СССР. В середине пятидесятых клиника вновь заработала, но теперь в ней содержали сумасшедших. Психушка действовала до начала нулевых и тихо закрылась. Это вся история. Нет там кладбища! И надгробия с цифрой тысяча семьсот десять или двадцать тоже. Откуда оно возьмется, если люди с больными легкими там впервые лишь в последней трети девятнадцатого века появились? До этого в лесу одни деревья росли.
— Я сама видела камень, — заспорила я, — и цифра была такая, как я сказала.
— Ты с перепугу не рассмотрела, — засмеялся Кузя, — кто-то недавно похоронил свою кошку. Небось тысяча девятьсот какой-то там указан.
— Глупости, я плохо знаю математику, уравнения с буквами а, b, с никогда не решу. Но вижу отлично и цифры знаю. Где Собачкин? Сколько можно воду искать? — рассердилась я.
— Я давно тут, — сказал из трубки голос Сени, — просто слушал. Прости, Дашута, ты в Ложкине не так давно живешь, а я там родился. Моя мама медсестрой в психушке работала, она мне не разрешала по лесу шнырять, но детей тянуло к сумасшедшему дому. Должен тебя разочаровать, Кузя прав. Особняком графа больница никогда не была. В мое детство в здании жили нормальные сумасшедшие.
— Красиво звучит, — восхитился Кузя, — нормальные сумасшедшие.
— Так небуйных называли, — пояснил Сеня, — тихих, они делали в мастерских всякую ерунду, например коробочки расписные. Мне шкатулки очень нравились, а психи хотели сигарет, которых им, естественно, не давали. Еще там были мастера плести коврики. Я все мечтал получить: и шкатулку, и подстилку на пол, и закладки в книги. Все, что психи производили, школьнику Собачкину прекрасным казалось. И друг мой Никитка Буркин того же мнения был. Его мать уборщицей в клинике пахала, вот она сыну эту прелесть приносила. Моя же мама конкретно высказалась: «Дрянь из больницы в нашем доме не появится! Хватит мне этого “искусства” на службе. Не ной!» Но я твердо решил заполучить вожделенное и придумал способ. Мы с Никиткой пошли в сельпо. Пока он что-то по просьбе бабки покупал, продавщицу отвлекал, я стырил блок сигарет. Потом мы побежали в больницу, решили выменять пачки на коробочки и остальное. Операция прошла удачно, мы вернулись домой с добычей. Я свою часть в детской спрятал, хотел ночью на нее полюбоваться, сел «Спокойной ночи, малыши!» смотреть, обожал эту программу из-за мультиков. И тут к нам тетя Зина, продавщица, ворвалась, с ней тетя Катя, старшая медсестра. В психушке большая часть сотрудниц была из местных, все друг друга знали. Как они орали!
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64