Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
— О боже! — выдохнула Инна. — А несчастная точно была мертва? Может, для нее что-то еще можно было сделать?
— Нет, Иннуль, уж поверь моему опыту. И успокойся.
— Опыту? — ошеломленно переспросила Инна.
— Именно, — кивнул Ларичев. И пояснил, видя, что она не сводит с него глаз: — В прошлом я кадровый военный. И поскольку у нас в стране, как и за рубежом, почти всегда имеются горячие точки, то их хватило и на мою долю. Там я и на жизнь, и на смерть насмотрелся. Поэтому точно могу сказать, что в данном случае уже ничем нельзя было помочь, как бы ни хотелось.
Девушка опустила глаза. А потом спросила, сжимая в руках остывающую чашку с чаем:
— Ты из-за этого и ушел из армии?
— Нет, Иннуль. Из-за этого оттуда не уходят. Наоборот — остаются. Вместо тех и за тех, кто погиб. И я не ушел бы. Но… Понимаешь, мы, я и мои салаги-мальчишки, попали в горах под обстрел гранатомета. Нужно было выводить солдат оттуда любой ценой, а в результате это они меня вынесли.
— И что? — тихо спросила Инна, поскольку Вадим замолчал.
— И ничего. В медсанчасти приняли меня у ребят из рук, после чего начали латать и передавать по этапу: на «вертушке» в центр, а оттуда, уже на самолете, в Москву, в госпиталь. А потом комиссовали меня по состоянию здоровья, сообщив напоследок, что я больше никогда не смогу ходить. Даже на костылях. И я действительно никогда не смог бы, если бы не Ларка, которая тогда работала в военмеде медсестрой. Что она во мне нашла? До сих пор не знаю. Там было полно подобных мне — прикованных к постели калек. Но Лариса почему-то чаще останавливалась именно возле моей кровати. А я ее ждал, высматривал еще издали. Ну и закрутилось у нас. Только я и подумать не мог, что у нее, как и у меня, чувства тоже зайдут так далеко. И что, когда встанет вопрос о моей выписке, она бросит все — и свою работу, и Москву — и поедет со мной сюда, в захолустье. Я ругал ее, гнал от себя. А потом, когда устал уже гнать и ругаться, еще долго отказывался жениться на ней. Все ждал, что Ларка одумается. Не одумалась. Осталась. Устроилась работать на ФАП. Уставала, конечно, нервничала, но мне старалась этого не показывать. Вот тогда я и начал задумываться над тем, что ждет нас с ней обоих. И стал заниматься собой. Всерьез. Делал это, когда ее дома не было, потому что боли были адские. Сказать, что прошел через слезы и сопли, — это ничего не сказать. Я просто рыдал. Иногда даже сознание терял. Если б у меня не было Ларки, я никогда в жизни такое не выдержал бы. Да и просто бы не решился на такие мучения, не хватило бы сил. Но она была рядом, и я делал это не ради себя — ради нее, чтобы она не была прикована к мужу-инвалиду. И в конце концов встал на ноги. Вначале с костылями, которых мне тоже не обещали, а потом… — Вадим мотнул головой. — В общем, выкарабкался. И женился-таки на ней, стоя уже на своих ногах.
Ларичев замолчал, и, судя по его посветлевшему лицу, можно было предположить, что он сейчас вспоминает счастливый день свадьбы. День, ради которого прошел через все муки, но зато с полным правом, уже не сомневаясь ни в чем, смог назвать горячо любимую женщину законной женой. Инна и до его рассказа не сомневалась в том, что он ее любил, но, насколько сильно, поняла только теперь. И подумала: любить сильнее вряд ли было возможно.
— И стали мы жить, — возвращаясь к реальности, вздохнул Вадим. — Я начал работать, а ее заставил уволиться. Не хотел больше, чтобы она там изводилась, на том злополучном ФАПе, на отшибе. Тем более что вскоре после нашей свадьбы Ларка забеременела. Стала хорошенькой, как пушистый котенок. Я, глядя на нее, все смеялся, что не отстану, пока она не родит мне как минимум троих. А получилось…
Вадим сжал лежащие на коленях руки в кулаки. И продолжил, не поднимая головы.
— Схватки у нее начались немного раньше срока, здесь, дома. Мы вызвали из города «Скорую», начали собираться. И вдруг Лариса как-то растерянно посмотрела на меня: «Вадька, кажется, «Скорая» не успеет, придется тебе осваивать новую профессию». Я, конечно, испугался, но сделал все как надо, тем более что руководитель у меня был отличный и держался молодцом. Родился мальчишка, чудесный пацан. По-моему, очень похожий на Ларку. Я как раз довольно безуспешно пытался его запеленать, в то время как он очень даже успешно воевал со мной, препятствуя этому, когда приехала «Скорая», которую мы почти уже и не ждали. Лару положили на носилки, чтобы отвезти в роддом. Малыша я донес до машины сам. Думал ехать с ними — не хотелось выпускать его из рук, — но жена засмеялась: «Вадька, не сходи с ума, нечего тебе нести караул у роддома под окнами. Все уже позади. Уберешь квартиру и спокойно приедешь потом. А я тебе список вещей пришлю, если чего-то забыли». Это были ее последние слова. Я, как дурак, отдал врачу сына и позволил им уехать без меня…
Вадим, говоривший с трудом, снова умолк. Глядя на него, Инна не смела спросить, что случилось. Хотя, кажется, уже догадывалась. И Ларичев, собравшись с духом, подтвердил ее догадку:
— Они попали в аварию на полпути. Столкнулись два лесовоза, один из которых был загружен под завязку, а между ними — «Скорая». От нее практически ничего не осталось.
Резко поднявшись, Вадим вышел из комнаты. Инна беспомощно смотрела ему вслед. Девушка могла бы встать и пойти за ним, но понимала, что мужчине вряд ли хочется сейчас кого бы то ни было видеть. А еще понимала теперь, почему вчера, слушая о ее погибшей дочке, он не стал ее утешать: потому что знал, что все произнесенные слова будут пусты и бессмысленны. Знал, что в таких случаях невозможно утешить.
Но, выждав время, Инна все-таки не выдержала и поднялась. И пошла на кухню. Вадим курил, стоя лицом к окну, и выдыхал дым в открытую форточку. Тихо подойдя к нему со спины, девушка положила руку на его плечо:
— Вадим… Я не буду тебе ничего говорить.
Он едва заметно вздрогнул — видимо, настолько задумался о своем, что даже не заметил, как Инна подошла. Потом благодарно накрыл своей ладонью ее руку, лежащую у него на плече, погладил. А потом, как будто стряхнув с себя наваждение, раздавил окурок в стоящей на подоконнике пепельнице, резко захлопнул форточку и развернулся к ней:
— Инка, какого лешего ты здесь делаешь? Больная, а тут форточка нараспашку. А ну, марш в кровать!
Девушка улыбнулась ему, нисколько не испугавшись этого показного гнева. Но он от слов сразу же перешел к действиям, подхватил ее и понес, продолжая ворчать на ходу:
— Едва ожила — и сразу бегать. Ремня б тебе всыпать, да руки заняты!
Вадим выходил Инну за четыре дня. Провел с ней почти все воскресенье, а потом вышел на работу, но все равно находил возможность в течение дня забегать домой. Из его рассказов Инна узнала, что часть леса отвозят на лесопилку и на деревообрабатывающий комбинат, отправляя потом из поселка уже готовую продукцию. Такие рейсы обычно не бывают долгими, время в пути варьируется в зависимости от погоды и от дальности вырубки. Гораздо более продолжительными являются те, когда машины увозят лес или доски на железнодорожный вокзал, для погрузки в вагоны. Или в город, на заказ. Выслушивала Инна и другие незначительные новости, позволившие ей, не вставшей пока с постели, понемногу включиться в жизнь поселка.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
