Поэтому-то и лежал на его сердце камень, поэтому-то и хмурились его брови. Сегодня ему придется отдать во власть закона человека, который был ему другом и преданным слугой. Этому человеку, сказать по правде, Дункан был обязан всем: он дважды спасал Аралуин от грозной опасности подпасть под власть безумца и стать его рабами.
Лорд Энтони беспокойно переминался с ноги на ногу. Дункан заметил это и обреченно взмахнул рукой:
– Так и быть… Давайте уж расправимся с этим делом поскорее.
Энтони повернулся к тронному залу. Немногие собравшиеся приметили это и заерзали, в нетерпении взирая на дверь. У камергера в руках был символ власти – длинный посох черного дерева, окованный сталью. Сейчас он поднял его и дважды ударил по каменной плите пола. Звон разнесся по залу, и люди, которые ждали за закрытой дверью, услышали его.
Ненадолго наступила тишина, а затем дверь, слегка заскрипев, распахнулась. В зал с медлительной торжественностью вступили несколько человек и остановились у широких ступеней, ведущих к трону.
Всего их было четверо. Трое были облачены в накидки, кольчуги и шлемы королевской стражи. Четвертый, невысокий, был одет невзрачно: во что-то серое с зеленым. Его седеющие волосы были неровно подстрижены и взлохмачены; головного убора он не надел. Он шагал между двух начальников стражи, третий стражник шествовал за ним следом. Дункан увидел, что лицо низкорослого человека было испачкано запекшейся кровью, на левой скуле красовался огромный уродливый синяк, а глаз над ним почти заплыл.
– Холт, – спросил он, забыв о церемониях. – С тобой все хорошо?
Рейнджер поднял взгляд. На секунду Дункану показалось, что в глубине этих глаз затаилась неизмеримая скорбь. Но секунда прошла, и в темных глазах Холта не осталось ничего, кроме яростной решимости да легкой насмешки.
– Со мной все настолько хорошо, насколько этого можно было ожидать в сложившейся ситуации, ваше величество, – сухо отозвался он.
Лорд Энтони взвился.
– Попридержи язык, узник! – рявкнул он.
При этих словах один из стражников, стоявших рядом с Холтом, поднял руку, чтобы ударить арестанта, но не успел этого сделать: Дункан поднялся с трона.
– Довольно! – прогремел его голос в полупустом зале.
Пристыженный, стражник опустил руку. Дункану пришло в голову, что никому из присутствующих эта сцена не по душе: Холта в королевстве знали слишком хорошо и ценили слишком высоко. Король знал, что следует делать дальше, но сама мысль об этом была ему ненавистна.
– Мне зачитать обвинения, ваше величество? – спросил лорд Энтони.
На самом деле Дункан сначала должен был отдать ему приказ. Вместо этого король махнул рукой, неохотно соглашаясь.
– Да, да. Начинайте, если вам так не терпится, – пробормотал он, но сразу пожалел: Энтони взглянул на короля с выражением крайней обиды на лице.
В конце концов, подумал Дункан, камергер и сам был не в восторге от происходящего. Дункан виновато пожал плечами:
– Прости, Энтони. – Затем громче произнес: – Прошу вас зачитать обвинение.
Энтони смущенно прокашлялся. Мало того что король отступил от формальной процедуры… Но еще больше камергера смущало то, что теперь Дункан посчитал нужным извиниться перед ним.
– Арестант по имени Холт, рейнджер вашего величества, исполнитель королевских поручений и носитель Серебряного Дубового Листа, согласно донесению, порочил личность короля, его происхождение и предков, ваше величество, – объявил он.
Кто-то из горстки свидетелей издал очень тихий вздох, но король с камергером его услышали. Дункан поднял взгляд в поисках источника этого звука. Может, то был барон Аралд, владетель замка Редмонт и правитель земель, куда отправили служить Холта? Или Кроули, командир рейнджеров? Они были старыми друзьями Холта.
– Ваше величество, – неуверенно продолжил Энтони, – напоминаю, что для действующего представителя королевских войск такие слова являются нарушением клятвы верности и потому дают повод к обвинению в государственной измене.
Дункан со страданием на лице смотрел на камергера. По части государственной измены закон толковался однозначно: существовало всего две возможные меры наказания.
– Ох, лорд Энтони, вы уверены? – спросил он. – Всего несколько слов, брошенных в горячке?
Теперь во взгляде камергера читалась тревога. Он надеялся, что король не станет оказывать на него давления в этом деле.
– Ваше величество, это нарушение клятвы. Дело даже не в самих словах, но в том, что арестант нарушил свою клятву, произнеся их прилюдно. Закон вполне определенен. – Он взглянул на Холта и в бессилии развел руками.
Избитое лицо рейнджера исказилось от улыбки.
– А вы, лорд Энтони, нарушили бы свою клятву, если бы не донесли об этом королю.
На этот раз Энтони уже не приказал ему замолчать. Он кивнул с печальным видом: Холт был прав. Своей нелепой пьяной выходкой он поставил всех в совершенно недвусмысленное положение.
Дункан, помолчав, заговорил снова:
– Холт, тут наверняка произошла какая-то ошибка. – Он еще надеялся, что рейнджер сумеет как-нибудь оправдаться.
Холт лишь пожал плечами:
– Я не могу ничего отрицать, ваше величество. Люди и правда слышали, как я говорил про вас… кое-что нелицеприятное.
Да, в этом и заключалась сложность: Холт высказывал все эти возмутительные вещи прилюдно, в присутствии по крайней мере шести человек. Если бы дело решалось в частном порядке, Дункан как друг охотно бы его простил. Но королю пристало защищать честь престола.
– Но… Зачем, Холт? Зачем ты поступил так со всеми нами?
Рейнджер опустил взгляд и тихо что-то пробормотал. Дункан не расслышал ни слова.
– Что ты сказал? – уточнил он, всей душой желая найти какой-то выход из тупика.
Холт посмотрел прямо на него.
– Да просто бренди перебрал, ваше величество. – А затем добавил с вымученной, безрадостной улыбкой: – Никогда не умел пить. Можете обвинить меня еще и в пьянстве, лорд Энтони.
Тут выдержка отказала камергеру, и он сам нарушил протокол.
– Пожалуйста, Холт, – начал он, намереваясь попросить рейнджера относиться к процессу серьезно. Затем самообладание вернулось к нему, и он обратился к королю: – Таковы обвинения, ваше величество. Арестант ничего не отрицает.
Дункан долго молчал. Он пристально смотрел на низкорослого человека, стоящего прямо перед ним, и пытался понять, что таится за дерзким блеском глаз, старался найти какое-то объяснение действиям Холта. Он знал, что рейнджер рассердился, когда ему не позволили отправиться на поиски своего ученика, но Дункан искренне полагал, что Холту необходимо остаться в Аралуине, пока они не разберутся с Фолдаром. С каждым днем бывший соратник Моргарата становился все опаснее, и Дункан желал, чтобы этим серьезным делом занимались лучшие из его советников.
