— Вы, случайно, не знаете, с кем он мог встречаться? — спросил комиссар, заметив, что Петер что-то припоминает.
— Нет… Я же говорю, мы не дружили. Я никогда не пересекался с Гийомом вне работы. У нас были разные интересы. К тому же, мне кажется, он предпочитал мальчиков…
— Похоже на то, — кивнул комиссар. — Вот, смотрите, что мы нашли в его шкафу.
Сотрель поставил на колени чемодан, щелкнул замком и вытащил оттуда довольно потрепанный парик каштанового цвета. Петер невольно улыбнулся, представив в нем Гийома.
Комиссар запустил в портфель руку и, как фокусник, вытянул оттуда кусок шелковой ткани сиреневого цвета.
Петер, как загипнотизированный, уставился на него, не замечая, как внимательно наблюдает за ним комиссар Сотрель.
5Всю первую половину дня разговор со следователем не выходил у Петера из головы, мешая сосредоточиться на работе. Когда он взглянул на часы, было уже далеко за полдень.
Уже не первый год проживая во Франции, Петер никак не мог привыкнуть к манере французов обедать строго по часам. Его раздражало что, заскочив в ресторан в пять минут третьего он неизменно натыкался на вежливую улыбку официанта и слова: «Обед уже закончился, месье. Мы ждем вас к ужину». У них, в Южной Далмации, куда Петер переехал из Боснии, в какое бы время ты ни зашел в ресторан или таверну, перед тобой всегда ставят на стол тарелку с тонко нарезанной, подсушенной ветчиной и овечьим сыром, смоченным в оливковом масле, а потом спрашивают, что господин желает поесть.
Вовремя вспомнив об этой привычке французов, Петер притормозил возле небольшого ресторанчика. Нужно было подкрепиться, так как до вечера предстояло съездить еще по трем адресам в восточную часть города и вернуться в офис. Сразу после ухода полиции босс, собрав сотрудников, призвал всех к «пониманию ситуации» и нагрузил работой, распределив между ними заказы Гийома.
Петер сидел за столиком в тесно набитом зале ресторана и изучал меню. Запустив руку в карман, он нащупал несколько монет и бархатный мешочек с перстнем стоимостью в десятки тысяч евро.
«А может, загнать его какому-нибудь антиквару!» — подумал он, глядя на цены в меню. Он вздохнул и ткнул пальцем в самое дешевое блюдо из раздела «Для вегетарианцев».
За окном темнело. Большая серая туча наползла на город, и крупными хлопьями повалил снег. Пережевывая багет с чесночной начинкой и запивая его кофе, Петер размышлял об утренних событиях. Вопросов, на которые он не находил ответа, было предостаточно. Смерть Гийома и разговор со следователем только добавили новые. Еще вчера, рассчитывая на разговор с Гийомом, Петер надеялся вытрясти из него все о трупе Элизабет Вайс и о выдвижной стенке в кладовке. Сам не зная почему, он был уверен в причастности Гийома к этому делу. Смерть риелтора, а точнее его убийство, только подтвердили эту догадку.
«Итак, что мы имеем. Гийом не приехал на улицу Альфонса Фосса из-за аварии. Он задержался случайно и вовсе не хотел меня подставлять. А я, как назло, случайно оказался неподалеку. Случайно… — повторил Петер про себя. — Уж слишком много случайностей! Надо бы отделить действительно случайные события от тех, что могли быть спланированы. Для этого надо вернуться немного назад. Кто первый узнал о квартире на Альфонса Фосса? Мадам Жорж…»
Петер вспомнил, как секретарша позвонила ему в конце рабочего дня, когда он уже собирался на свидание с Алисой.
«Может, она уже знала, что там находится труп? И вообще, не связаны ли мадам Жорж и Гийом одной веревочкой? Нет, — тут же остановил себя Петер. — Если бы это было так, мадам Жорж рано или поздно обязательно дозвонилась бы до Гийома, а не стала посылать по адресу любого, кто окажется рядом. Эта святая женщина, конечно, иногда напускает на себя строгость, но холодный расчет — не ее стихия. Она со своей способностью путать голоса по телефону тут же провалит любое дело».
Петер вспомнил, как однажды мадам Жорж приняла их босса за разносчика пиццы и сделала ему выговор за опоздание.
«Ладно, мадам Жорж отпадает, — рассуждал он дальше, — а Гийом? Знал ли он, что в квартире труп?»
Петер с трудом мог представить щуплого Гийома в роли кровожадного убийцы, способного задушить шарфом человека, однако не сомневался в том, что Гийом каким-то образом связан с убийством Элизабет Вайс.
«Конечно! Ведь кусок ее сиреневого шарфа как-то оказался в его квартире! Значит, Гийом встречался с госпожой Вайс. Живую или мертвую, но он точно видел ее в тот день! Где? Если это было в квартире, консьерж непременно упомянул бы, что риелтор нашего агентства уже осматривал квартиру».
Петер попытался вспомнить, когда именно Гийом звонил ему в тот вечер. Первый раз это было, когда Петер, уже обнаружив тело, вместе с консьержем дожидался приезда следователя. Гийом, судя по голосу, был очень удивлен, услышав про труп и полицию. Правда, говорил он как-то глухо, сдавленно и был будто сам не свой. Ну, это можно списать на аварию, в которую он попал. Второй раз он позвонил намного позже, когда Петер уже подъезжал к «Трем львам». Тогда его голос звучал спокойно, даже весело. Гийом, как всегда, подсмеивался над Петером. Кстати, он посоветовал Петеру не распространяться на работе о якобы найденном трупе.
«Якобы! — Петер хмыкнул. — Но я-то точно знаю, что труп был! И, чует мое сердце, Гийом тоже знал!»
Ему опять вспомнилось лицо мертвой Элизабет Вайс, и он в который раз мысленно перенесся в маленькую комнатку с секретом. Выдвижная стенка, за которой легко может укрыться не один человек, теперь, конечно, многое объясняла. Рассуждая так и эдак, Петер неизменно приходил к выводу, что во время осмотра квартиры он был там не один. Кто-то прятался за стенкой в это время. Но как старик-консьерж мог не заметить человека, проходящего мимо него? Да еще с дамой, то есть с госпожой Вайс! Он бы непременно сказал мне, что в квартиру кто-то поднялся!
И опять вопросы, как назойливые мухи, завертелись в голове.
Петер допил кофе и посмотрел в окно.
«Жаль, что этот человек, кто бы он ни был, не спрятал труп до моего прихода. Как бы это облегчило мне жизнь!» — подумал он, с завистью глядя на беззаботных мальчишек, играющих в снежки. Оглянувшись, он заметил, что ресторан уже опустел и официант, убирающий со столов, недовольно косится в его сторону. — Надо будет дома нарисовать все на бумаге и еще раз хорошенько подумать, — решил он. — Когда видишь перед собой картинку, всегда соображаешь лучше».
Ему вспомнился какой-то старый фильм про шпионов, где разведчик, высокий широкоплечий красавец с мужественным лицом, имел привычку чертить на салфетках всякие схемы, обдумывая план очередной операции, а потом предусмотрительно сжигал их в пепельнице.
