Книга Горожане. Удивительные истории из жизни людей города Е - Анна Матвеева

1, 4 Георгий Жуков и Павел Бажов. Маршал победы в гостях у сказки.

2 Сергей Михалков и Павел Бажов

3 Павел Бажов – главный уральский сказочник

В дверь постучали, и Ральф залаял от всей своей собачьей души. Гость стоял на пороге, румяный то ли от мороза, то ли от смущения.

– А я тут ехал мимо, увидел свет в окнах…

– Вот и правильно, что зашли! У нас пельмени сегодня, так что это вы очень, очень хорошо придумали. Не забудьте ступеньку-то, осторожнее.

Порог в доме приподнят, чтобы тепло не утекало.

Когда люди знакомы не близко, первые минуты разговора тянутся медленно до мучительности. Слова кладутся на пробу, то там, то сям виснут паузы, будто у юного музыканта, не способного выложить из отдельных звуков цельную мелодию. Но в этом доме, где гость бывал доселе лишь однажды, говорить хотелось сразу, чуть ли не в прихожей, где вилял хвостом Ральф.

– Дом у вас замечательный, – искренне похвалил гость, проходя в столовую, где женщины возились с самоваром.

Он ещё в тот, первый раз поймал себя на том, что захотел бы вернуться сюда, даже будь здесь другой хозяин. Легко тут было, и чувствовалось по всему, что дом этот – любимый, что заботятся о нём, как о человеке. Светлый, тёплый, на подоконниках цветы, повсюду книги. На стене висит гитара, как картина, – с прошлого раза гость помнил, что играет на гитаре хозяйка.

– А на пианино кто у вас? – спросил, покашливая. Красивый чёрный инструмент ленинградской фабрики «Красный Октябрь» стоял в столовой гордым кораблём.

– Внуку, Никитке, купили, – отозвалась хозяйка, справившись наконец с капризником-самоваром. – Но не желает играть, вот и стоит теперь как для мебели.

– Не слыхали, как в деревнях пианино ребятишкам покупали? – оживился хозяин, поглаживая бороду. Радость от припомненной истории зажгла в глазах живой огонёк. – «Комодом с зубами» называли!

Гость провёл рукой по клавишам – ровные, белые, они и вправду походили на зубы. А если уложить крышку неправильно, инструмент оскалится и станет похожим на зверя.

– У вас сегодня никого, – заметил гость, усаживаясь за стол. – А в тот-то раз как на гулянье собралось! Думал, и сегодня так будет.

– Мороз отпугнул, видать. – Хозяин, достал из буфета две рюмки. Графинчик с водкой уже был на столе, от блюда с пельменями шёл кверху ароматный вьющийся пар. – Я верно помню, что вы чистый напиток предпочитаете?

– Как и вы. Крашеный алкоголь не терплю.

Мужчины выпили по рюмке, с удовольствием принялись за пельмени. Хозяин шепнул жене:

– Валянушка, сметану позабыла.

Гость с наслаждением смотрел на то, как в этой чужой ему – но такой необъяснимо родной – семье угождают друг другу без лишних слов, а всей душой. Когда разлили чай и подвинули к нему поближе вазочку с вареньем из яблок, в соседней комнате хлопнуло окно.

– Вот и котейка явился, – сказал хозяин, и точно: в комнату решительно вбежал серый кот, хвост трубой, и замявкал, крутясь у стула Валентины. – Ему морозы не страшны, да он и вообще никого у нас не боится, верно, серенький?

За столом говорили не много, домашние слегка робели гостя – трудно забыть, кого они принимают в своём доме запросто, как если это самый обычный человек. Конечно, бывали у них разные известные люди – Евгений Пермяк, Агния Барто, вон на том сундучке спал как-то раз

поэт Алексей Сурков, но тут не просто известный человек, а целая легенда… Дом как будто бы меньше стал от его присутствия, хотя ростом гость не так и велик – могутный, но невысокий. Валентина и её сестра Наталья старались не разглядывать его пристально, но иногда терпежу не хватало: взгляды падали, как вилки из рук. Только Никитка, согласно возрасту, вёл себя естественно – и когда гостю достался счастливый пельмешек с начинкой из прогоревшего древесного уголька, захлопал в ладоши от радости (сам и вкладывал начинку в тесто).

Чай хозяин пил из стакана с латунным подстаканником, а ложку не вынимал – придерживал большим пальцем. Сахар в крупных кусках лежал рядом с щипцами для колки – колоть, сразу стало ясно, было заботой хозяина. Гость положил в свой стакан два кусочка сахару, и тут Никитка зевнул во весь рот – пора было укладывать мальца.

– Ещё минутку, дедушка, – просил мальчик, а глаза слипались, и голова клонилась набок. Кот, напившись молока, давно спал, свернувшись клубком близ печи, рядом похрапывал Ральф.

Гость никуда не торопился, да и хозяин не хотел его отпускать. Перешли в кабинет, где на рабочем столе, заваленном книгами, темнела пишмашинка.

– Скучаете по Москве? – спросил хозяин, раскуривая трубочку. И, не дожидаясь ответа, как бы испугавшись, что ранит этого большого, сильного человека за живое, заговорил поспешно: – Я-то, уж извините, Москвы не люблю – она милее всего, когда в окно на неё гляжу, из поезда. Когда еду домой, на Урал. А что родные ваши места, давно вы там бывали?

Родина гостя – деревня Стрелковка Калужской губернии. Любой советский человек знал наизусть каждую страничку его биографии. Но названия, цифры, газетные передовицы – это одно, а живое впечатление – совсем другое. Узелок, который завязывается при первой встрече, может остаться всего лишь узелком – а может вытянуться в крепкую нить, связующую людей на многие годы.

Полгода назад, в мае, хозяин дома и его гость стояли вместе на трибуне площади 1905 года – шёл парад Победы. Хозяин присматривался к гостю, которого только-только перевели сюда из Одессы. Уральцы не болтливы, сплетен чураются, но даже самый сдержанный свердловчанин не мог удержаться от разговоров – как, почему, надолго ли? Сказывали, что гость выезжает каждое утро верхом на коне из Зелёной Рощи, а позади едут водитель с денщиком на блестящей машине. Судачили, что в Москву ему никогда не вернуться, и потом кто-нибудь обязательно итожил беседу решительным: