Эндрю чувствовал себя совершенно сбитым с толку. Его охватила паника. Что здесь происходит? — думал он. — Что это — розыгрыш? Или что-то похуже?
Чарли посмотрел на Эндрю и нахмурился, припоминая.
— На чем же мы остановились? — Но не успел Эндрю понять, о чем его спрашивают, как Чарли радостно воскликнул: — Ну да! Мы как раз приступили к искушению номер четыре.
Трое джентльменов закивали и одобрительно заулыбались.
Высокий заметил:
— Четвертое искушение — мое больное место.
Эндрю пришло в голову, что его снимают скрытой камерой для юмористической телепередачи. Но беспокойство тут же улетучилось, уступив место любопытству. Ему страшно захотелось послушать о следующем искушении, и он спросил у Высокого:
— А что это такое — четвертое искушение?
Высокий вопросительно взглянул на Чарли, словно спрашивая разрешения. Чарли улыбнулся, кивнул, и Высокий сказал:
— Ну что ж, присядем, поговорим.
Когда все расселись, Высокий снял шляпу и изрек:
— Четвертое искушение — это стремление к согласию.
В это мгновение Эндрю неожиданно ощутил, что ему очень приятно общество этих людей.
— Я не понимаю, — признался он. — Какое отношение согласие имеет к ясности и правильным решениям?
В разговор вступил Лысый:
— Позвольте мне объяснить — с точки зрения человека, у которого никогда не было проблем с четвертым искушением.
Все засмеялись. Внимание присутствующих переключилось на Лысого. Он невозмутимо продолжал:
— Скажи-ка, Энди, какова противоположность согласию?
Эндрю задумался:
— Ну, не знаю… Может быть, раздор?
— Раздор. Спор. Расхождение во взглядах. Конфликт. Назови как хочешь. Дело в том, что человек так устроен, что всегда стремится к гармонии, — он сделал паузу, — но согласие гибельно для принятия эффективных решений.
Эндрю молчал, не зная, что сказать, а Лысый между тем продолжал:
— Видишь ли, единственный способ быстро принять верное решение — это получить откровенные мнения всех участников проекта. А это можно сделать двумя способами. — Лысый поднял палец. — Во-первых, можно наладить организованный процесс сбора мнений: всякие там фокус-группы, мозговые штурмы, голосование… Или, во-вторых, — он поднял второй палец, — это можно сделать это неорганизованно.
В беседу вступил Высокий:
— Неорганизованно означает в ситуации конфликта. Но конфликта в хорошем смысле этого слова — конструктивного производственного конфликта. На первый взгляд, все конфликты одинаковы, на самом деле это не так.
Эндрю показалось, что он начинает понимать собеседников, но кое-что было неясно:
— Но разве это не то же самое, что и искушение номер два?
Собеседники явно не уловили его мысль, и Эндрю пустился в объяснения:
— Второе искушение — это когда вы хотите нравиться ближайшим подчиненным вместо того, чтобы…
Его перебил Элегантный джентльмен:
— Вместо того, чтобы требовать от них ответственности. Конечно, нам знакомо это искушение.
— А раз так, то скажите, разве желание нравиться и стремление к согласию — не одно и то же?
Лысый, наконец, понял Эндрю:
— Я понял, что сбило тебя с толку. Искушение номер два вызывает страх быть отвергнутым как личность. И заставляет оценивать себя исходя из того, что думают о тебе другие.
Теперь заговорил Элегантный:
— Вы путаете боязнь нелюбви со страхом перед разногласиями в команде.
— Но…
Не дав Эндрю закончить, Чарли заявил:
— Энди, подумай, и сам поймешь, что разница огромна.
Высокий объяснил:
— Например, мне не составляет требовать от служащих ответственности за ту или иную работу, поскольку мы с ними договорились, кто за что они отвечает. Но иногда мне трудно определить их зону ответственности, потому что мы принимаем решения, в правильности которых не уверены.
Эндрю повернулся к Чарли:
— Вы говорили, что ваш отец почти всегда принимал верные решения.
— Да, это так. Потому что он почти никогда не принимал решения без того, чтобы выслушать все мнения и предложения.
Высокий взволновался:
— Правильно! И это именно то, что мне не дается. Я не люблю споров и разногласий. Если атмосфера накаляется, я стараюсь прекратить обсуждение, потому что боюсь, что кого-то обидят или поставят в глупое положение.
— Вот уж никогда этим не страдал, — заметил про себя Лысый, вызвав взрыв хохота.
— Почему? — спросил Эндрю.
— Не знаю. Наверное, это как-то связано с детством. Мы с братьями ссорились и мирились постоянно. Думаю, тогда я понял, что это совершенно нормально.
Элегантный добавил:
— Согласен. Я всегда позволял подчиненным поспорить на собраниях. Более того, если на собрании никто не выходил из себя, мне казалось, что время потрачено зря.
Эндрю не унимался:
— И все-таки я полагаю, что если у вас проблемы со искушением номер два, то вам трудно устоять и перед искушением номер четыре.
Ответил Элегантный:
— Иногда это так. Но возьмем, например, меня. Я люблю конфликт. На совещаниях я могу рвать и метать, но мои люди не боятся высказывать свое мнение. Поэтому мы всегда знаем, что делать и кто за что отвечает. Вся картина как на ладони.
Высокий и Лысый рассмеялись.
— А что смешного? — удивленно спросил Эндрю.
Элегантный объяснил:
— Они смеются над одной моей слабостью. Видите ли, я иногда поддаюсь второму искушению — проявляю излишнюю мягкость.
— То есть?
— Ну, когда кто-то из сотрудников приходит ко мне и заявляет, что не успевает выполнить задание в срок, я обязательно спрашиваю, почему. И, черт побери, у них всегда находится уважительная причина, — он помолчал. — И изредка я спускаю им это с рук.
— Изредка? — хором переспросили Лысый и Высокий.
— Ну ладно, ладно. Почти всегда. Несмотря на вспыльчивость, я очень мягкий человек. Всем сочувствую, вхожу в положение и так далее. Мои дети вовсю этим пользуются. Я, конечно, могу наорать на них, устроить грандиозный скандал, но… Ну, вы понимаете.
— Все снова рассмеялись.
— Но наказывать их у меня духу не хватает.
Эндрю почувствовал симпатию к Элегантному:
— По-моему, это не самый страшный недостаток.
Но в голосе Элегантного неожиданно зазвенел металл: