Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Обмылся, привел себя в порядок, да и подался на гулянье. И вернется только глубоко за полночь. А еще за это время, как стемнеет, опять с ребятами проникнет в мастерскую и умыкнет на время инструменты. Чтобы поработать в импровизированной лесной кузнице. К слову сказать, три ножа уже полностью были готовы. Бог даст, к завтрашнему вечеру закончит и четвертый. Останется только рукоять приладить…
Как и ожидалось, выспаться не получилось. Ну не любил Архип ночные бдения. Да еще и в наряде придется провести время до следующего вечера, пока их не сменит другой десяток. Он с куда большим удовольствием продолжил бы работу над клинком. Удачный опыт сына не давал покоя. Хотелось как можно быстрее заполучить положительный результат. Только положительный. Иначе и быть не могло. Ну да тут ничего не поделаешь. Придется обождать. Служба.
Когда Архип вошел во двор приказной избы полка, то два десятка, заступающие в наряд, уже практически полностью собрались. Стрельцы в свете факелов сбивались кучками. Те, что постарше, вели степенную беседу, молодые балагурили да подтрунивали друг над другом.
Архип повел плечами. Ветер начал подниматься. Оно вроде и середина марта, и в то же время весной пока не пахнет. Нет, капель уже началась, вот только сегодня в ночь, пожалуй, завьюжит. Тут уж и подбитый мехом кафтан не больно-то поможет. Убрал с плеча пищаль и, взяв ее на изгиб локтя, направился к своим дружкам.
– Архип Алексеевич, ты-то мне и надобен, – заприметив Карпова, окликнул его полусотенный, стоявший на освещенном слюдяным фонарем крыльце.
– Ну так вот он я, Савелий Петрович, коли нужен, – удивляясь тому, сколь требовательно прозвучал голос начальника, отозвался стрелец.
Хм. А что это рядом с ним стоит десятник Карпова? Да еще и искоса поглядывает на своего подчиненного. Они вместе не в один поход хаживали. Да было дело друг друга из беды выручали. А тут глядит так, словно Архип в чем-то провинился.
– А скажи, друг любезный, ты когда собирался доложиться, что в послаблениях податных более не нуждаешься? – когда стрелец подошел поближе к крыльцу, поинтересовался полусотенный.
– К чему это ты? – недоуменно посмотрел на него Карпов.
Пусть он пока и не понял, в чем суть, но сумма, которую потребно выложить казне в случае лишения льгот, сложилась сразу. Нехорошая сумма, надо сказать. Кругленькая такая. Только за подворье восемь с половиной рублей, да за кузницу десять. А там еще и пятую деньгу[1] – ежегодный налог. Это же страшно подумать, какие деньги!
– А я это к тому, что ты указ о стрелецкой службе хорошо помнишь? Что там сказано об отхожих промыслах? – И сам тут же процитировал по памяти: – «Буде стрелец побочного доходу в году имеет более двадцати рублев, то послаблений ему не положено, и взимать с него налог, как с посадского люда».
– Да как же так-то? – растерялся Архип.
– А вот так, – припечатал полусотенный. – У стрельца на первом месте служба должна быть, а не его мошна да подворье. И дабы служивый народ не больно-то увлекался отхожими промыслами, установлена царем-батюшкой эдакая грань. И нам, лицам начальствующим, наказано за тем надзирать. Тебе же, Архип, самому надлежало сообщить о своих прибылях. И попомни мои слова, коли не твои прошлые боевые заслуги, поплатился бы ты по полной.
– А может… – с надеждой начал было стрелец.
– Не может, – резко оборвал его полусотенный. – Мне неприятности без надобности. Иди к дьяку, у него уж бумага заготовлена. Да послезавтра явишься с деньгой и все до копейки уплатишь в казну.
В каждой слободке имелись свои головы с приказными избами и дьяками. Жители улиц выбирали старосту. Они-то все вместе и ведали делами в слободке, взимали налоговые сборы, пошлины и держали ответ перед властью. В стрелецких слободках всем этим ведало воинское начальство.
Податные дворы имелись даже здесь. Вдовы ведь не выселялись из домов, являясь полноправными хозяйками. При желании могли и продать домовладение. За павшего супруга им даже ежегодно выплачивалось двадцать две копейки. Конечно, пока они жили в стрелецких или солдатских слободках. Потому как в иных местах за тем надзирать уже было некому.
А вот таких подворий, к коим причислили Архипа, в их слободке он не упомнит. Не выходило как-то у стрельцов зарабатывать так уж много. Ну или не выпячивались, все тишком да бочком. Но ты попробуй не выделись, коли торгуешь булатный клинок. Ладно бы войско из похода вернулось. Тогда никто и не глянул бы. То ведь не заработок, а военный трофей.
Дьяк изучающе посмотрел на стрельца. Спросил, где это он выведал секрет булата и когда успел превратиться в знатного кузнеца. В ответ получил только злой взгляд. Фыркнул да положил перед служивым исписанный лист бумаги. Вроде все верно. Но…
– Фрол Емельянович, ты человек ученый. Присоветуй что умное, – вдруг спохватился стрелец.
Ясное дело, что дьяку не с руки советы раздавать, да еще и при таком-то обращении. И вообще, за науку платить надо. Вот об этом он и сказал своим весьма выразительным взглядом, не произнеся ни слова.
– Уж не взыщи. Понимание имей, меня ить как мешком по голове с порога, – выкладывая перед дьяком рубль, произнес стрелец.
Ну не может дьяк не присоветовать чего-то дельного. Иначе смотрел бы как угодно, но не с таким видом, словно хотел сказать: «Уж я-то знаю, но не скажу».
– Ваньке твоему сколько уже? – смахнув серебряную монету, спросил дьяк.
– Осьмнадцать зим стукнуло.
– Значит, можешь уже записать в стрельцы.
– Так ведь у нас полный полк, – непонимающе выдал стрелец.
– Архип, ты головой-то подумай. Секрет булата тебе ведом. Стало быть, заработать можешь куда поболее, чем на службе, даже со всеми податями. Так к чему тебе и далее лямку тянуть? Все так делают, когда хотят уйти на покой, записывают вместо себя сыновей.
Это так. Служба что стрелецкая, что солдатская – она пожизненная. Даже глубокие старцы служат. Правда, в походы не хаживают, а все больше в качестве городской стражи. Вот только Архип-то все еще в силах.
– Я гляжу, ты ничего не понял, – вздохнул дьяк. – Ладно, поясню. Как сына запишешь, так станешь обычным податным кузнецом. Но Ванька твой в стрельцах значиться будет, службу станет нести да проживать с тобой на одном подворье. Теперь понял?
– Нет, – затряс головой Архип.
– Так ведь ему-то льгота положена, а стало быть, и усадьба твоя подати не подлежит. Кузница – то иное, но и так в год восемь с полтиной рублей сбережешь. Жалованье, хлебное довольствие да сукно для платья на этот год ты еще не получал. А потому все гладко пройдет, без сучка и задоринки.
– О как! – тут же обрадовался кузнец. – Спаси тя Христос, Фрол Емельянович.
– Иди уж. Сейчас сотник на развод выйдет.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
