И сразу же память услужливо вернула ее на пристань в тот момент, когда они выбирали яхту для прогулки. Оксане сначала приглянулась отдельно стоявшая, шикарная яхта, но Тамир потянул ее за собой и сказал, что за прогулку на этой красавице запросят слишком дорого, – она лучшая. Можно подыскать что-нибудь поскромнее. Когда они прошли пирс почти до конца, он предложил подняться на борт небольшого парусника, поздоровавшись с капитаном, как со старым знакомым. И, как потом объяснил Оксане, сбил запрошенную цену, заплатив по минимуму, конечно, из ее, Оксаниного, кошелька. А она, дура, разомлела. Он на каждом шагу подчеркивал, что не нужно сорить деньгами, что здесь все мошенники и нужно обязательно торговаться. Оксане нравилось, как он экономил ее деньги, как был скромен, когда делал заказ в ресторане. Она таяла, словно масло на сковороде, когда он рассказывал, как спешил к ней после работы, как с трудом дожидался окончания рабочего дня, как скучал без нее.
«А Софья, она ведь была рядом, почему не предостерегла, не удержала меня от этой чудовищной ошибки, за которую сейчас приходится расплачиваться? Подруга называется! Хотя, если быть честной, Софья как раз и предупреждала. Но в тот момент надо было не предупреждать, а палкой бить по башке. Ничего и никого я тогда не видела и не слышала, – думала Оксана. – Полное отупение на фоне алкогольного опьянения. Вот это отдохнула барышня! Будет что вспоминать всю оставшуюся жизнь, если выживу, конечно».
В таких грустных раздумьях прошла вся вторая половина дня Оксаны, одиноко сидящей под замком в комнате отдыха. Она курила сигарету за сигаретой и снова и снова просматривала этот проклятый диск. Ей уже не хотелось туда, под звездное небо Анталии. А если и хотелось, то только для того, чтобы всадить острый нож под ребро этого шоколадного натренированного тела.
«Да, нет сомнений, это он. И Софья права, у них украинско-турецкое предприятие. А у кого, собственно говоря, – у «них»? Кто «они»? Кто снимал сцену прощания в моем собственном дворе, когда я уезжала? Кто знал о дне моего отъезда с точностью до минут? Может быть, действительно кто-то из обслуги задействован? Как я разберусь в этом сама?» – думала Оксана, допивая бутылку виски. Но алкоголь перестал действовать на ее организм. Она чувствовала себя абсолютно трезвой.
«Итак, вторую половину я, конечно, отдам. Без всяких сомнений. И надо посоветоваться с Софьей, что делать дальше. Послушать ее мнение. Иногда со стороны виднее», – решила Оксана.
Она тяжело поднялась с дивана, вынула диск и положила в карман халата. Потом на мгновенье задумалась, снова достала его из кармана и, с размаху бросив на пол, с остервенением принялась топтать. Но диск оставался неповрежденным. Он не распался на мелкие кусочки, как ни старалась Оксана. Она подняла его с пола и попыталась разломить руками. Но диск, как заколдованный, не поддавался и этому насилию. В сердцах швырнув его в стену, Оксана упала на диван и горько – в голос – зарыдала. Она не слышала, как в дверь постучали в первый раз, и, отреагировав только на более громкие удары, замолчала, притаилась. Удары повторились, и она тихо подошла к двери.
– Кто там?
– Мама, с тобой все в порядке? – услышала Оксана голос сына.
– Да.
– Мама, открой. Я хочу с тобой поговорить.
Оксана замерла, боясь пошевелиться.
– О чем?
– Ну, открой. Неудобно же через дверь.
– Я плохо себя чувствую, давай поговорим завтра, – попыталась взять отсрочку Оксана.
– Мама, я не могу ждать до завтра, и папы нет. Ну, открывай же! – нетерпеливо повторил сын и дернул за ручку двери.
Оксана успокоилась, поняв, что на этот раз речь пойдет не о ней. Она подошла к зеркалу и ужаснулась, увидев свое отражение. Синяки и отеки вернулись на прежние места и стали еще явственней.
«Черт, совсем забыла, мне же нельзя плакать. И пить виски в таких количествах, конечно, не стоило. Да ладно, снявши голову, по волосам не плачут», – грустно подумала она и открыла дверь.
– Привет, мам. Ты чего здесь закрылась? – спросил Артем и чмокнул Оксану в щеку.
– Пошли отсюда, – потянула Оксана сына за собой, захлопнув дверь.
И они направились через оранжерею в дом.
– Ой, а когда ты уже будешь нормальная? – не ожидая ответа на свой первый вопрос, Артем задал второй, наклоняясь и заглядывая матери в лицо.
– Ты что-то хотел? – ответила Оксана вопросом на вопрос и отвернулась от пристального взгляда сына.
– Да, мамуль. Наши все едут сегодня к Таньке на дачу. У нее день варенья. Нужны деньги на подарок. Собирают по сто баксов. А у меня бабки кончились. Ты дашь?
– Дам.
– Спасибо, мамуль. Какая-то мороженая ты сегодня.
– С чего ты взял?
– Во-первых, даешь деньги без обычных лекций и нотаций. Во-вторых, не спрашиваешь, на что я потратил свои и что мы собираемся купить Таньке в подарок. И вообще, я уже забыл, когда тебя видел. Ты что, прячешься от меня?
– Всё хорошо, сын. Просто у меня тяжелый период, видимо, связанный с операцией. Депрессия. Доктора предупреждали, что такое бывает после наркоза.
– Мам, а чего ты надумала зарезаться? Ты и так у нас красавица хоть куда!
– Сдуру. Стадный рефлекс. Все туда – и я туда.
– Это твоя подружка Сонечка сагитировала тебя за компанию, да? Что бы ей не скучно было одной дома сидеть после операции, так теперь вы друг к другу в гости ездите?
– Да, Артем. Ты же такой умный, всё сам понимаешь. Зачем спрашиваешь? – улыбнулась Оксана сыну, открывая сейф.
– Вот, возьми, – протянула она купюру. – Только сто или больше дать?
– Не верю! Конечно, больше дай. Кто же станет отказываться от своего счастья! Спасибо, – выхватывая из Оксаниной руки следующую купюру, радостно подпрыгнул Артем. – Ну, ладно, мам, я уехал. Вернусь завтра к вечеру.
– Оставь адрес дачи, – пытаясь продемонстрировать заинтересованность и обычную бдительность, сказала Оксана.
– Я потом перезвоню и скажу. Сейчас не помню.
– Как же поедешь, если не помнишь?
– Мы на Серегиной машине едем, он знает дорогу. А я у Таньки еще не был.
– Ну, хорошо, поезжай и, смотри, будь умником.
– Ладно, мамуль, я понял, – прервал ее сын. – Можешь дальше не, я в курсе: «Чтобы не пришлось нам с папой краснеть за сына и т. д. и т. п.».
Он чмокнул Оксану в щеку и, сделав реверанс, умчался по лестнице к выходу. Оксана услышала звук отъезжающей машины. Видимо, Сергей поджидал Артема у ворот.
«О, Господи! – вернулась Оксана к своим тяжелым мыслям. – Если друзья сына увидят эти кадры, мальчик не переживет! Он такой нежный, добрый, с таким чувствительным сердцем! Явно не в меня. И, кстати, не в отца. А в кого, интересно?»
8
Оксана сидела перед телевизором, бездумно нажимая на кнопки пульта. Телевизионные каналы мелькали на экране, сменяя друг друга, но ничто не задерживало ее внимания. Оксана ничего не видела и не слышала, ее мысли были далеко. Она ждала звонка от шантажиста. Несмотря на то что она вся превратилась в одно сплошное ожидание, звонок прозвучал неожиданно. Оксана вздрогнула и осторожно, будто боясь обжечься, взяла трубку.
