Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
– Вкуснота! А ты, Андрюша?
– Буду и я, – ответил он, доставая из корзины гроздь для себя. Потом они покупали гранаты, персики, груши, урюк, и когда корзины и корзиночки у всех наполнились, а дети не с такой жадностью набрасывались на фрукты и ягоды, Андрей молвил:
– Теперь к дыням и арбузам.
Они пересекли тугой людской поток и вышли к центру базара, где под тенью поднятых вверх оглоблями арб горбились желтые и полосатые груды. Некоторые арбы не были распряжены и разгружены, и их хозяева, сидя верхом на лошадях, терпеливо ждали оптовых покупателей. Между этими арбами, между грудами дынь и арбузов неторопливо двигались люди, приглядываясь, прицениваясь, брали в руки понравившуюся дыню или арбуз, хлопали по ним ладонями, прислушиваясь к глухому звуку, спрашивали, точно ли спелый, не случится ли ошибки? Ответ всегда один и тот же:
– Зачем обижаешь? Разве я неспелое что стану продавать?
Посоветовавшись, решили купить дыню с арбузом и здесь же, на специально приспособленном для этого месте, расправиться с ними. Дыню осилили, а вот арбуз – не смогли. Первым отказался Женя. Похлопав мокрой, липкой рукой по животу, сказал:
– Барабан.
– А у меня больше барабана, – ткнув пальцем в живот, признался Виктор и икнул.
– Тогда – пошли, – распорядился Андрей, вытер платком складной нож, убрал его в карман, потом спросил: – Ну, как? Довольны походом?
– Во! – поднял большой палец Виктор.
Только они перешли мост через мутный арык и на улице стало меньше людей, Виктор спросил отца:
– Пап, когда мы пирожки ели…
– Самсу, сынок. Самсу. Пирожки в тандырах.
– Когда самсу ели, ты говорил, что в них курдючное сало добавляют. Из чего оно делается?
Андрей улыбнулся. На базаре дети почти ни о чем не спрашивали, и отец совсем забыл, что они – впервые спустившиеся на землю памирцы. Теперь он понял свою ошибку и обо всем, что они видели на базаре, стал рассказывать подробно, отвечая на все вопросы. Понимал: разговоры о базаре теперь станут возникать долго. И радовался этому.
«Правильно, что сводил. Вряд ли им придется еще побывать в Азии».
За разговорами не заметили, как подошли к вокзалу. До посадки на поезд оставалось не так уж много времени, и Андрей сразу же провел сыновей в сквер у перрона, а Марию послал в камеру хранения занять очередь. Усадив детей на скамейку под тенью акации, поспешил за вещами. Но очередь в камеру хранения оказалась длинной, и они едва успели сесть в вагон. Бежали на перрон бегом, и в купе влетели возбужденные. Дети – сразу же к окну, чтобы не пропустить что-либо интересное, когда поезд тронется, Виктор уже потянулся к занавеске, но Мария остепенила их. Сама откинув шторки, строго предупредила:
– Ничего пока не трогать. Руки у вас грязные. Как отъедем немного, проводница откроет умывальник, умоемся, сменим рубашки, тогда – без ограничений.
Пока умывались и переодевались, поезд, набрав скорость, проносился мимо хлопковых полей, зажатых со всех сторон, как частоколом, тутовыми деревьями; позади оставались небольшие кишлаки с оплетенными виноградником глинобитными домами, за которыми начинались кукурузные поля, так близко от полотна посаженные, что, казалось, можно схватить из окна вагона цветущие метелки.
Но вот поезд вырвался в бесконечную, выгоревшую на солнце до желтизны степь, а в открытое окно стал врываться сухой горячий воздух. Дышать стало трудней, но Витя и Женя не отходили от окна. За их спинами стояли Мария и Андрей. Лицо у Андрея было задумчивым и грустным, у Марии же светилось счастливой улыбкой…
Глава четвертая
Еще не успев просохнуть и успокоиться после купания, они ворвались в квартиру и заполнили ее радостными возгласами и смехом. Потом расставляли только что привезенную из комендатуры мебель, приглядываясь и примеряясь. И только когда в детской, в спальне и в гостиной мебель была расставлена, Мария решительно, как строгий командир, определила:
– Андрюша, ты – на заставу. И детей возьми. А мне мыть полы и стряпать. Обед через полтора часа. Хлеба не забудьте.
Но обедать первый раз в новой квартире всем вместе им не пришлось. Мальчишки вернулись немного раньше назначенного матерью времени, и Витя сообщил:
– Папа в кишлак побежал. Кто-то кого-то набил.
– В поселок, Витя. Здесь кишлаков нет, – поправила Мария сына и добавила: – Поедим поскорей и тоже в поселок сходим. В магазин нужно.
Не собиралась она идти в поселок в первый день приезда, но сообщение сына встревожило ее.
«Если просто драка, Андрюша бы не стал торопиться», – считала она, детям же говорила иное:
– Конфет, пряников накупим. Рыбы копченой. Здесь же море, здесь много рыбы разной.
– Мам, сладкий мячик, как на базаре, купим?
– Непременно, если будут.
– Халвы, мам?
– Ладно, ладно, всего накупим.
После обеда она погладила детям матроски, себе крепдешиновое платье, и по-праздничному нарядные пошли они в поселок по мягкой, устланной хвойными иглами дороге. Сдавившие дорогу сосны, развесистые, разморенные жарой, наполняли воздух терпкой смолистой удушливостью настолько, что трудно было дышать, но Мария говорила восторженно:
– Воздух-то, воздух! Целительный. Дышите, дети. Глубоко.
– Голова, мам, кружится, – ответил Витя.
– С непривычки, сынок. Но это вам не Памир.
Первый дом показался неожиданно, будто вынырнула красная черепичная крыша из тесной лесной чаши. Дом, почерневший от времени, был обнесен тесовым забором, тоже темным, в мелких, словно старческие морщины, трещинках.
«Как в Азии от мира отгораживаются», – с неприязнью подумала Мария. Она, с детства привыкшая жить открыто, не скрывая от людей свои радости и горести, не могла понять, отчего многие люди стараются упрятать себя в непроницаемую скорлупу. В Средней Азии ее пытались убедить, что за высокими глинобитными дувалами мужья прячут своих жен от соблазнов, а для чего заборы здесь? Чтобы укрыть свое богатство? Или спрятать нищету?
«Коллективно станут работать, разгородятся. Начали же в Узбекистане рушить дувалы», – рассуждала она, рассматривая другие дома с глухими заборами, и не заметила, как вышли они на большую площадь с островерхим домом в центре. Он отличался ото всех и своей величиной и тем, что стоял весь на виду. Забор же невысокий, плотный, обитый по верху колючей проволокой, примыкал к дому лишь с одной стороны. Возле крыльца этого дома толпились мужчины и женщины. Явно о чем-то спорили, яростно жестикулируя.
– Вон и магазин. Легко так нашли, – удовлетворенно проговорила Мария и повернула к центру площади.
Высокий мужчина в клеенчатой штормовке, стоявший в центре толпы, первым увидел Марию с детьми, что-то сказал своим землякам, и те сразу же примолкли, повернувшись в их сторону, с любопытством принялись разглядывать ее и ребят. Когда Мария подошла ближе, все приветливо заулыбались, пропуская их в магазин. Мария поздоровалась со всеми, они ответно закивали, а мужчина в штормовке снял кепку, тоже клеенчатую, и сказал по-русски, правда, с сильным акцентом:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
