Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
По всему выходило, что новое царствование могло бы стать для Александра Ивановича ещё более удачным, чем было предыдущее. Император ждал его докладов. Пусть речь пока шла только о комиссии. Это ли не шанс? И Чернышёв не терялся: рассказывал подробно, не брезговал сгущать краски. А почему бы и нет? Чем опаснее будут казаться заговорщики, тем сильнее будет нужда в таких верных слугах, как он сам. Раз за разом подпитывал Александр Иванович убеждённость молодого императора в былой правоте. Внушал, что, подавив бунт на Сенатской площади, тот спас жизни своих жены и детей.
– Ваше императорское величество, страшно подумать, что могло бы случиться, если бы бунтовщики напали на Зимний дворец, как собирались первоначально. Императрица с цесаревичем и великими княжнами на руках оставалась совсем беззащитной, пока вы и ваш августейший брат старались образумить восставших, – с дрожью в голосе говорил Чернышёв.
В больших, навыкате, светло-серых глазах Николая проступал ужас, ведь государь обожал свою красавицу жену. Склонив печальное лицо, Александр Иванович в душе забавлялся. Новый царь и близко не походил на своего старшего брата. Покойный император был знатоком интриг, да к тому же обладал редкостной интуицией. Вот кого сложно было подцепить на крючок. Николай же вполне мог сделаться марионеткой в опытных руках. Вопрос был лишь в том, кто станет его кукловодом, и здесь Чернышёв никому уступать не собирался. Ни за что и никогда! Он лучше умрёт, чем уступит это место. Только так он сможет осуществить свою заветную мечту!
Никто вокруг даже и не догадывался, что у всесильного Александра Ивановича Чернышёва имеется в душе слабое место. А ведь оно было и очень осложняло генерал-лейтенанту его богатую и успешную жизнь. Могущественный царедворец, он стыдился своего нетитулованного статуса. Просто Чернышёв – обычный помещик, представитель беднейшей ветви этого старинного рода. Зато в двух старших ветвях всё многочисленное потомство считалось графами.
«Никчемные людишки, моты и пьяницы – графы, а герой войны и опора трона – никто», – сетовал Чернышёв наедине с собой. Покойный государь не дал ему титула, и, хотя Александр Иванович трижды женился на очень знатных особах, это ничего не давало: у всех его невест имелись братья – наследники отцов, а муж получал лишь приданое. Понятно, что деньги – это хорошо, но душа жаждала титула, и теперь вдруг, нежданно-негаданно, замаячила такая возможность. Среди заговорщиков оказались графы Захар и Владимир Чернышёвы.
Титул Захара был почётнее, ведь тот происходил из старшей ветви рода. Имелся и второй плюс: все имения этого преступника были собраны в передающийся по мужской линии майорат, и граф Захар был единственным наследником старика-отца. Если сына осудят, отец долго не проживёт, и майорат отойдёт в казну, а там уже всё в руках государя. Почему-то Александр Иванович не сомневался, что император будет милостив к такому преданному слуге, как он.
Впрочем, ждать всё-таки не хотелось, и с этой точки зрения титул и состояние графа Владимира становились особенно заманчивыми. Александр Иванович помнил Боба ещё мальчиком, да и о содержании завещания его отца был осведомлён во всех подробностях. Боб давно унаследовал всю собственность этого богатого семейства, а трём его младшим сестрам досталось приданое в золоте. Как только Боба осудят, титул и земли отойдут казне. Все юные графини Чернышёвы не замужем и не смогут просить государя о передаче титула по женской линии.
Александр Иванович мешкать не стал и уже отправил на высочайшее имя смиреннейшее прошение. Умолял пожаловать ему право наследования майората государственного преступника Захара Чернышёва. Как ни смешно, но через брак дяди он действительно мог на это претендовать, вот только кроме него среди ближней и дальней родни оказалось немало таких же желающих, но тут уж – дудки, пусть кто-нибудь только попробует пролезть впереди генерал-лейтенанта Чернышёва. Этот наглец сразу же пожалеет, что на свет родился! Что же до семейства бедолаги Боба, то Александр Иванович уже наложил арест на всё их имущество. Сегодня приехавшей в столицу матери бунтовщика должны были вручить предписание об освобождении принадлежащих её сыну домов и имений.
«Нужно растоптать дамочку, сломить её волю, чтобы она с готовностью согласилась на опеку», – рассуждал Чернышёв. Ему даже стало интересно, удастся ли запугать «кузину Софи»? Та лет десять прожила в деревне, ну, в крайнем случае, в Москве. В Петербурге у неё не осталось никаких связей. К тому же Софья Алексеевна всегда походила на обычную деревенскую простушку, а значит, должна была искренне считать генерал-лейтенанта Чернышёва старым должником своей семьи. Так что у неё одна дорога – прямиком в этот дом.
Александр Иванович вновь поразмыслил об этом дельце, перебрал в уме все свои аргументы и понял, что ему не нравится. Всё выглядело слишком простым. Чёрное и белое – раз и два. Слишком уж всё незамысловато, а раз так, значит, жди подвоха. Например, «кузина» упрётся. Чем это ему грозит?.. Да ничем! При самом плохом раскладе каждый просто останется при своих, зато, если дело сладится, его долгожданный сын может родиться графом.
– Вместе с нисходящим потомством… – прошептал Чернышёв, представив на мгновение текст вожделенного указа, и тут же прикусил язык.
Мечты!.. Опять мечты. Как бы теперь не сглазить…
Александр Иванович сердито фыркнул, провел щёткой по волосам, посмотрел, как сидит мундир, и отправился завтракать. Было ещё очень рано. Даст Бог, жена спит, и он сможет уехать из дома, не повстречавшись с ней. Но громкие звуки фортепьяно не оставили ему надежд. Елизавета Николаевна встала и сейчас репетировала свой очередной шедевр.
– Не повезло, – пробормотал Чернышёв.
Собственно, оставалась ещё одна возможность: можно было незаметно прошмыгнуть в столовую. Александр Иванович так и сделал. Однако хитрость не удалась: не успел он выпить чашку кофе, как в дверях возникла фигура супруги (ту, похоже, кто-то предупредил). Чернышёв в раздражении хмыкнул.
Елизавету Николаевну трудно было назвать красивой: лицо её, хотя и приятное, часто казалось простоватым. В нём не хватало изюминки, в глазах – блеска, а плотно сжатые губы как будто намекали на недовольство супругом. Впрочем, о чём речь? Какие ещё нужны изюминки при таком приданом?
Сделав над собой усилие, Чернышёв вступил в разговор:
– Что это ты, Лиза, так рано встала? Тебе же доктор советует больше спать.
В ответ супруга рассказала, что за здоровьем следит, ни есть, ни спать не хочет, но сейчас желала бы выпить с ним чаю. При виде крепчайшего кофе, который Чернышёв по старой парижской привычке пил без молока и сахара, она скривилась и, менторски качнув головой (Боже милосердный! Что это вы только с собой делаете?!), заявила:
– Алекс, вам нужно отказаться от вредных пристрастий. Табак и кофе подорвут ваше здоровье.
Чернышёв поморщился.
– Я потом как-нибудь откажусь. Сейчас у меня слишком много дел, кофе и трубка мне необходимы. Вот выйду в отставку, уедем в Лыткарино, там и будешь приучать меня к праведной жизни.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
