Двое мнимых купчишек оказались в самом центре базара. Толпа была такой плотной, что они не могли с ней бороться. Их тащил за собой людской поток, и вдруг оглушительные крики сотен звонких невнятных голосов заставили повернуть головы. Пытаясь отойти от центральных рядов, дружинники оказались около булгарских купцов. Купцы продавали ткани, благовония и пряности, приобретенные у восточных торговцев, а также каракуль, поскольку бояре отдавали особое предпочтение этому шелковистому меху.
Здесь, в рядах, где торговали редкими и дорогими товарами, было меньше народа. Друзья быстро миновали их и углубились в проход, где расположились торговцы тканями. Рулоны самых разных цветов, фактуры и качества громоздились на прилавках и в сундуках. Торговцы-разносчики ходили между прилавками, удерживая на головах огромные корзины.
Внимание отроков привлекла молодая торговка, шедшая им навстречу. Она была почти полностью увешана товаром. Десятки платков, аккуратно сложенных в длину, свисали с ее пояса, спускаясь до земли. Они словно образовывали вторую запону[11] с сотней складок и тысячей цветов. Она шла, слегка покачиваясь, громко и звонко расхваливая товар. Заметив Митька, она весело и вызовом на него посмотрела, воскликнув:
– До чего красивый молодец! Все девицы-красавицы у его ног, но он любит только одну. Я не знаю, белокурая она или темноволосая, но она самая красивая и самая верная! Ну, милок, купи платок для своей возлюбленной!
– Ты ошибаешься, моя красавица! Я люблю вас всех такими, какими вы есть, уродливых и красивых, умных и глупых! – ответил Митько, звонко целуя торговку в щеку.
Молодая женщина, смеясь, отстранилась и добавила:
– Вы оба не местные! Я знаю всех купцов и их помощников. Может, вы приехали с купцами из Пскова?
– Совершенно верно, – согласился Василий. – У нашего хозяина есть прекрасные острые ножи на продажу, из лучшего металла и по хорошей цене! Только мы не встретили ни одного покупателя, достойного товара, который собираемся предложить.
– Вы не найдете покупателей на базаре, – заметила женщина. – Идите вверх по улице, которая ведет к площади. Второй дом слева будет лавкой мастера Ждана, лучшего местного кузнеца. Он не приходит на базар, работает только по заказу. Если ваше барахло заинтересует его, он предложит хорошую цену.
– Спасибо за совет, – сказал Митько.
Но едва он собрался свернуть в боковой проход, как молодая торговка вполголоса окликнула его:
– Погодите: вон идет брат Сновид из пустыни. Не пропустите зрелище.
Торговец, чей прилавок находился рядом, услышал слова женщины и обратился к своему соседу:
– Эй! Говорит, идет брат Сновид! – прыская от смеха, сказал он. – В прошлом месяце мы его «позеленили». А на этот раз что будем делать? «Окрасим в красный»?
– Почему бы и нет? – ответил другой купец.
Он наклонился к мальчишке лет десяти, слонявшемуся около прилавка, и что-то прошептал на ухо. Худая мордашка озарилась широкой улыбкой, и сорванец исчез среди прилавков. Заинтригованные Митько и Василий уже хотели обратиться за разъяснениями к торговке, но та, смеясь, приложила указательный палец к губам и кивнула в сторону монаха лет пятидесяти, который появился в конце ряда. У монаха было лицо, похожее на лезвие ножа, и светло-голубые глаза, наивное, даже глуповатое выражение которых резко контрастировало с горькой складкой тонких поджатых губ. Монах подошел к прилавку первого купца и сказал пронзительным, но неуверенным голосом:
– Я хотел бы купить несколько аршинов конопляной ткани, самой дешевой.
– Ну, разумеется, брат Сновид! У меня есть именно то, что вам нужно! – зычно закричал купец, разворачивая перед монахом рулон красно-вишневой ткани. – Это подойдет?
– Ну… Не слишком ли яркий цвет? Мне нужна небеленая, некрашеная ткань…
– Ты прав! Это слишком яркая ткань! Тогда возьми вот эту. Суровая конопляная ткань, абсолютно некрашеная!
И купец застелил прилавок волнами ярко-красной ткани. Вытаращив глаза, монах несколько мгновений смотрел на ткань, потом, недовольно поджав губы, удалился. Через два прилавка разыгралась подобная сцена. Другие купцы тоже разворачивали перед монахом рулоны алых, красно-оранжевых и красно-бордовых тканей. Всюду раздавались взрывы хохота, мальчишки свистели, а монаху все никак не удавалось купить несколько аршинов конопляной ткани, за которой он пришел.
– Почему вы издеваетесь над этим несчастным братом? Что он вам сделал? – спросил Митько у торговки, когда монах, сгорбившись, покидал ряды, исчезая в толпе.
– Он не сделал нам ничего плохого. Просто нельзя быть таким скаредным и лицемерным, – ответила молодая женщина. – Он ключник в пустыни. Он приходит на базар, имея деньги, чтобы купить все, что нужно, как все остальные. Но он скупее хазара и сварливее грека! Если он начинает торговаться, все, в конце концов, ему уступают, лишь бы отделаться. Впрочем, именно поэтому он сам приходит на базар. Он никому не доверяет, даже другим монахам. Так вот, каждый раз, когда он появляется, с ним разыгрывают шутку… Он просит серое или небеленое, ему дают зеленое или красное. Однако он до того глупый, что никак не может понять, почему с ним так поступают!
Вдоволь посмеявшись над скупым монахом, дружинники стали пробираться сквозь толпу. Они покинули базарную площадь и без труда нашли лавку кузнеца, о котором говорила молодая торговка. Перед лавкой стояли два прилавка с образцами работы мастера: ключи, навесные замки, гвозди различных размеров, кочерги и другие предметы, необходимые в повседневной жизни, а также прекрасные ножи, шлемы, орнаменты для уздечек, седел и прочей упряжи.
Отроки вошли и поздоровались с кузнецом, который работал в глубине лавки. Похвалив его товар, они заговорили об Олеге, утверждая, что у их хозяина есть прекрасный меч, который тот хотел бы предложить князю.
– Князь – большой любитель хорошего оружия, у него есть коллекция мечей, изготовленных прославленными русскими и чужестранными мастерами, – сказал Василий. – Если ему известна лавка в Рше, то это, безусловно, твоя!
Кузнец был польщен, но заявил, что не знает, где сейчас находится Олег.
– Дней десять назад, – добавил он, – я подковывал его лошадь. Это точно его лошадь, я сразу ее узнал. Однако привел ее мой подмастерье Узки, холоп, маленький половец. Все знают, что Узки работает на меня. Случалось, князь доверял ему свою лошадь где-нибудь в городе, давая монету и приказывая потом привести животное обратно. Но вам не повезло. Узки бесполезно задавать вопросы. Бедолага глухонемой.
Разочарованные дружинники взглянули на худого раскосого подростка, который с удивительной ловкостью делал серебряную серьгу. Он не отрывал глаз от работы и не проявлял никакого интереса к посетителям.
