Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
— А катышки?..
— Дойдем без катышков. Что нам твои катышки?.. Руки-ноги у нас есть, да еще и головы свои на плечах. Неужели из какого-то леса не выйдем? Не дураки же мы с тобой, сестрица, а?
— Угу…
Будем идти-идти по тропинке, а там, глядишь, и Шлараффенланд. Он большой город, туда все тропинки ведут. Вернемся домой, а там отец. Сидит, черный от горя, плачет и сам себя корит: «Зачем я деток своих на охоту в Железный лес взял, отчего дома не оставил?» А тут мы в воротца стучим и смеемся. Отец вскочит, точно его пониже спины обожгло. «Ах вы, ротозеи! — закричит и ногами затопает. Куда же вас унесло, мыши вы безмозглые? Разве не говорил я вам меня дождаться?.. Разбойники!» А потом обнимет нас крепко-крепко и к себе прижмет. А в воскресенье поведет на ярмарку. Тебе подарит орехов, меда и платок шелковый, а мне — ружье настоящее…
Геностанцию… пробормотала Гретель, уже с закрытыми глазами. — С синтезатором. И реактивы… И…
И геностанцию тоже, — согласился Гензель. — Новенькую, только с завода. Такую, что не у каждого геномастера есть. Ты на ней таких катышков наделаешь, что их вовек никто не съест, это они сами всех зверей в лесу съедят…
Гретель улыбалась сквозь сон — наверно, ей снились огромные катышки, которых никто не сможет обидеть, с большими зубами, острыми рогами и зазубренными шипами. Гензель подгреб сухих листьев ей под бок, чтобы было мягче, и сам сел рядом. Тело затрещало, как древнее, рассохшееся дерево, и стало совершенно ясно, что подняться своими силами оно не сможет — рассыплется в труху. Надо немножко посидеть, собирая силы, совсем чуть-чуть, только чтобы обрели чувствительность ноги. Потом поднять Гретель и вновь идти. Каждая минута промедления удаляет их от дома, ведь где-то еще остались белеть в ночи маленькие глупые катышки, и надо спешить, пока их…
В груди сладко заныло, под язык словно накапали густого сладкого варенья, и глаза сами собой стали закрываться. Не спать! Нельзя спать в Железном лесу!.. Гензель попытался мотнуть головой, чтобы выкинуть из нее сон, но с тем же успехом можно было ворочать многотонный валун.
Гаснущей искрой сознания Гензель понял, что засыпает. И в следующий миг ночь потушила ее, набросив поверх свое тяжелое и мягкое одеяло.
4
Проснулся он от холода. В обычном лесу даже в рассветный час не бывает так холодно, но обычный лес живой, он греет забредшего путника одним только своим присутствием, своим неуклюжим, кряжистым телом. Железный лес — напротив, лишь высасывал тепло.
Гензель обнаружил, что в углублении, которое продавило его тело в опавших листьях, полно воды, ржавой и мутной. То ли с деревьев натекло, то ли это сок мертвых листьев… Пить воду Гензель не стал, хотя спросонок отчаянно хотелось. Что-то подсказывало ему, что в лучшем случае эта жидкость не сможет усвоиться его организмом. В худшем…
— Вставай, Гретель! — Он потряс сестру за плечо. — Нам надо идти, помнишь?
— Идти?
— Домой.
Гретель просыпалась быстро, еще с тех пор как была совсем ребенком. Глаза моргнули — и перестали быть сонными, заблестели. Но почти тут же потемнели от нахлынувших воспоминаний.
— Как мы попадем домой без катышков? Мы же не знаем, куда идти!
Это, увы, было сущей правдой. Некоторое время Гензель пытался оттолкнуть эту правду от себя, но она липла к нему, и в конце концов не замечать ее сделалось невозможно. Есть вещи, с которыми рано или поздно надо смириться. Они с сестрой в чаще Железного леса, без помощи, без еды, без оружия — и без представления о том, куда им идти.
— Как-нибудь да попадем, — не очень охотно сказал Гензель. — Сама увидишь. Не бесконечный же этот лес! Если повезет, выйдем к окраинам Шлараффенланда. А не повезет… Ну мало ли хороших городов на свете? Нам главное — идти, а куда выйдем — это уже как повезет. Ну давай поднимайся. Пока идешь, мысли дурные в голову не лезут.
Гретель поднялась и привела в порядок платье. Скрюченные и немощные листья Железного леса осыпались с нее, как стрелы, оказавшиеся не в силах пробить доспех.
— Все в порядке, сестрица?
— Ага, — сказала она, потом помялась и тихо сказала: — Только я есть очень хочу.
Гензель лишь беззвучно вздохнул. У него у самого желудок подводило от голода, но он надеялся, что Гретель ощутит подобные муки не так быстро. Зря надеялся, выходит.
— Держи. — Запустив руку в карман, он вытащил белковую плитку в прозрачной упаковке.
Будучи размером с его собственную ладонь, она походила на кусок пересушенного волокнистого пластика. Такая полагалась взрослым за день работы на гидропонной ферме — день выматывающего труда, после которого душа едва держится в теле. Свою последнюю Гензель не съел, хотя очень хотелось. Сунул в карман, едва увидел вечером лицо отца. И правильно, выходит, сделал.
Гретель уставилась на плитку с нескрываемым вожделением, таким, что Гензель украдкой усмехнулся. Чего с нее взять — ребенок. К тому же не от мира сего. Такие слишком поздно учатся лгать.
— Дели скорее, братец!
— Эта вся твоя. Я свою ночью съел, — легко солгал он. — Держи, ешь.
Он достал нож и помог Гретель снять упаковку. От шелеста целлофана по желудку проходили короткие, но злые судороги. «А ну молчи! — приказал ему Гензель. — Утроба ненасытная. Пожрешь еще, чай, пустым не останешься». Желудок недовольно заворчал. Он знал то, что было известно и его хозяину, — еды у них больше нет, если не считать маленького тюбика пищевой смеси, который остался у Гензеля со вчерашнего завтрака. Тюбик этот он взял именно по причине малого размера, и его содержимого не хватит им обоим даже для того, чтобы заморить червячка. Надо было взять больше еды!.. Но тогда Мачеха наверняка что-то заметила бы. Она невероятно зоркая, у нее тысячи глаз и сотни ушей. Если бы отец раньше сказал про охоту в Железном лесу, Гензель и Гретель успели бы, откладывая по крошке с каждой трапезы, накопить хоть сколько-нибудь существенных запасов. Но в этот раз отец не счел нужным заранее посвящать их в свои планы. Значит…
— Я знаю, отчего он нас тут бросил, — сказал Гензель.
Гретель встрепенулась, на несколько секунд даже забыв про еду. «Дурак! укорил себя он, да только поздно. — Чего разорался?»
— Отчего? — спросила она с тревогой.
Пришлось отвечать.
— Потому что не хотел отдавать Мачехе. Решил, что даже в Железном лесу нам будет безопаснее, чем дома.
— Но здесь совсем не безопасно! — воскликнула Гретель. — Это очень плохой лес!..
Точно в подтверждение ее слов, по дереву над их головами проползла какая-то здешняя тварь, выбравшаяся, казалось, ночью из детских кошмаров, пока они спали. Раздутая голова слепо смотрела в разные стороны десятком паучьих глаз, а тело выглядело полуптичьим-полузвериным, оно густо поросло то ли перьями, то ли свалявшейся шерстью, и передвигалось за счет маленьких уродливых лап, вцепившихся в кору. Был это хищник или просто уродливое травоядное? А может, это был мутант, вовсе лишенный пищеварительной системы и с момента своего рождения обреченный на голодную смерть. Про тварей Железного леса Гензелю приходилось слышать самые разные истории.
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
