ЧАСТЬ I. 1813. Юнга Ник
Пусть будет, что будет.
Доверься судьбе.
Неподвластно тебе.
4
Воды лагуны сверкали на солнце, как зеркало. Николь задумчиво глядела в лазоревую даль, и мысли ее лениво текли, подчиняясь мерному ритму прибоя. Она вместе со своим другом лежала на горячем белом песке на берегу одного из тех крохотных островков, которые образуют Бермудский архипелаг. Пару часов назад они покинули корабль, чтобы хоть ненадолго насладиться отдыхом и тишиной. Эти острова капитан Сэйбер давно облюбовал для стоянки, и тот факт, что Британский Королевский флот базировался на главном острове архипелага, нимало его не смущал.
Три сотни маленьких островов, словно цепочка зеленых бусинок перерезавшие Атлантику, служили идеальным укрытием для многих американских каперов , подстерегавших английские и испанские суда. Далее за Бермудами океан простирался до самых Азорских
островов, и теплые воды Гольфстрима гнали этим путем в Северную Атлантику бесчисленные суда из Вест-Индии, груженные пряностями, сахаром и Табаком.
Островков, в большинстве своем необитаемых, было слишком много, чтобы Британский флот мог среди них постоянно патрулировать. И американские каперы этим беззастенчиво пользовались. К тому же они и не являлись этой самой грозной военной силы в Мировом океане. Обычно каперским судам за счет большей скорости и маневренности удавалось уходить от тяжелых английских боевых кораблей, а иной раз и одерживать над ними победы. В 1812 году президент Медисон объявил войну, и это враз превратило морской разбой в исполнение патриотического долга. Конечно, урон, наносимый английскому военному флоту, был невелик, но каперы и не преследовали этой цели. Их привлекали тяжело нагруженные торговые суда из Вест-Индии. На эту лакомую добычу джентльмены удачи слетались, будто акулы на истекающую кровью жертву. Подобно многим другим, капитан Сэйбер, пользуясь покровительством властей, сколотил себе целое состояние на морском разбое.
В последнее время, как казалось Николь, капитан совершал налеты уже скорее ради забавы. Он вел себя подобно упитанному тигру, который пресытился, но не может побороть искушение напасть на ягненка, пасущегося перед самым носом. За последние шесть месяцев «Ла Белле Гарче» – юркая, хорошо вооруженная шхуна – захватила два трофея – английскую баркентину, плывшую с Ямайки, и испанское торговое судно, следовавшее в Кадис. Впрочем, эти набеги капитан предпринял скорее от скуки да еще чтобы унять аппетиты команды, Мысли Николь перенеслись к этому странному человеку, который решился назвать свою шхуну «Ла Белле Гарче» – «Прекрасная Шлюха». В последнее время капитан вел себя как-то странно, и ей было не по себе от мысли, что он догадывается об ее уловке.
Целых пять лет она прожила под угрозой разоблачения. Правда, временами она и сама забывала, что она – девушка, а не худенький юнга с каперской шхуны. В течение первого года ее положение было сносным. Об этом позаботилась природа. Роста Николь была среднего, а тембр ее голоса – довольно низкий, что не совсем обычно для девушки, но вполне естественно для юноши.
Капитан, которому и в голову не пришли никакие сомнения, назначил Николь юнгой и попросту забыл о ней. Несколько недель она провела в тяжелых трудах, пока он снова о ней не вспомнил. В те дни она работала столько, что по вечерам валилась в свой гамак, подвешенный в кубрике, совсем обессилевшая. Будучи младшим членом команды, к тому же самым молодым, да еще и новичком, она фактически служила на побегушках у всех и каждого. Но как ни странно, это не подрывало в ней присутствия духа. Мысль о том, что ей удалось сбежать от ненавистных опекунов, бодрила подобно океанскому ветру. А когда ей приказывали лезть на снасти, она, опьяненная высотой, охотно и с удовольствием карабкалась по шатким мосткам, пренебрегая смертельной опасностью. И еще ей нравился океан, поражавший своим безбрежным простором и мощью.
Никогда в жизни ей не забыть своего первого морского боя. В тот день «Ла Белле Гарче» настигла испанское торговое судно. Когда ударили первые предупредительные выстрелы, Николь содрогнулась от страха, но скоро ей передался азарт бойцов, сновавших по палубе, и ей захотелось самой броситься в бой. Когда капитан заметил в дыму разрывов худенькую фигурку, он немедленно приказал юнге спуститься в каюту подальше от опасности. Напрасно она просила разрешить ей остаться. Капитан был непреклонен.
Но в тот раз капитан Сэйбер наконец обратил на нее внимание и, вероятно, решил найти бойкому пареньку лучшее применение. Так Николь стала личным слугой капитана. Это значительно ослабило опасность разоблачения, поскольку Сэйбер распорядился, чтобы она спала в уголке его каюты. К ней он относился совершенно безразлично, почти ее не замечая.
Новые обязанности пришлись Николь не по душе, что дало капитану повод обвинить юнгу в неблагодарности. Как-то он сердито бросил:
– Знаешь, Ник, там в кубрике найдется полдюжины молодцов, каждый из которых охотно занял бы твое место, да и работал бы посноровистей.
Николь всегда была остра на язык и тут нашла что ответить. За что и была награждена увесистой оплеухой, от которой потом целый час звенело в ушах. Назидание пошло впрок, и Николь зареклась упражняться в остроумии. Подумав про себя, что лучше б ей было пойти в горничные, она прикусила язык и впредь исполняла свои обязанности беспрекословно. Когда же капитан случайно обнаружил, что подобранный им оборвыш умеет читать и писать, это заставило его присмотреться к пареньку с интересом. Он поручил юнге вести судовой журнал, в котором отмечались все захваченные трофеи. Так Николь стала не просто слугой, но вдобавок и секретарем.
В минуты раздумья она признавалась себе, что, останься она среди команды, скрывать свой пол ей вряд ли удалось бы так долго, уж по крайней мере не пять лет! Но как приближенная капитана она была практически изолирована от мужчин. Что же касается самого капитана, то, коли юнга был прилежен, он не удостаивал его даже взглядом. Но все же ей казалось, что капитан что-то подозревает. Она повернулась к своему спутнику и спросила:
