Его отправили через Вену назад, с фальшивым паспортом, выписанным на имя Грегор. Он познакомился с третьей формой борьбы: борьбой после поражения. Порой, отдыхая от борьбы, он вспоминал золотой щит Тарасовки. Товарищи из Центрального комитета были им недовольны. Они считали, что он стал вялым и безынициативным.
ЮНГА
Он открыл штуцер топливного бака и стал заливать горючее, густое и желтое, оно вливалось в бак, и юнга думал: люблю запах дизельного топлива. Он стоял согнувшись в низеньком помещении, где находился мотор; он знал: топлива хватило бы, чтобы добраться до Копенгагена или Мальмё. Но Кнудсену и в голову не придет совершить маленькую экскурсию, да и никому из рыбаков такая идея не пришла бы в голову, только отца не устраивало вечно торчать у самого берега и ловить рыбешку. Может, отец и был выпивоха, но у него, по крайней мере, были идеи, и наверняка именно за это они его терпеть не могли. Думаю, что даже мать не очень-то его жаловала. Как только о нем заходит речь, она начинает брюзжать. Он вылил последние капли из канистры и, прежде чем завинтить штуцер, насухо вытер его тряпкой. Если бы Кнудсен знал, как здорово я разбираюсь в морских картах, подумал он; я держу в голове весь участок моря между Рериком и Фемарном и Фальстером и восточнее — до самого Дарса и далее до Мена. Я бы играючи провел катер по Балтийскому морю. Но куда? Эх, подумал он, да хоть куда-нибудь.
ХЕЛАНДЕР — КНУДСЕН
Увидев пустую пристань, пастор Хеландер сначала испугался. Но потом он разглядел катер и на нем Кнудсена. Какая удача! К тому же было гораздо лучше поговорить с Кнудсеном на улице, чем идти к нему домой. В Рерике все узнали бы, что пастор Хеландер заходил в дом Кнудсена. А, увидев его у причала, обменяться парой слов в порядке вещей.
Он сразу заметил, что Кнудсен тихонько посматриваете его сторону уголками глаз. Хеландер приближался очень медленно, опираясь на палку; сегодня он хромал сильнее, чем обычно. Набережная была довольно широкая, вымощенная крупным булыжником. По ней вдоль низеньких красных домиков прогрохотал грузовик; только «Герб Висмара» был выкрашен белой краской; с зелеными рамами и блестящей, как золото, медной ручкой на двери он выглядел превосходно.
Хеландер наконец доплелся до причальной стенки, где была привязана «Паулина». Через снасти маленького катера пастор мог видеть море, уходящее в безбрежную даль, справа от маяка и Лоцманского острова, который отсюда казался совсем маленьким. Кнудсен сидел возле руля и чистил лампы, держа в зубах потухшую трубку. Снизу, из помещения, где находился двигатель, доносилась какая-то возня, должно быть, это был юнга.
— Отправьте мальчика, Кнудсен! — сказал пастор. — Мне надо с вами поговорить.
Ничего себе, подумал Кнудсен. Наш пастор не любит ходить вокруг да около. Поп несчастный. Поп, который любит выкладывать все начистоту.
— Сначала юнга закончит свою работу, — сказал он, — нужно залить горючее.
— Почему вы не ушли в море с остальными? — спросил пастор, пока они ждали юнгу.
— Желчный пузырь, — ответил Кнудсен, — приступ у меня был.
Хеландер видел, что Кнудсен лжет. Кнудсен был также здоров, как всегда.
— Ах, желчный пузырь, вот оно что, — сказал он. — Вас что-то разозлило или поели жирного?
Кнудсен посмотрел на него.
— Разозлило, — ответил он.
Пастор кивнул. Из маленькой верфи на востоке гавани доносился резкий звук пневматического молота. Потом зазвучали голоса всех церковных колоколов города. Два удара. Половина четвертого.
Кнудсен вспомнил, что последний раз беседовал с пастором четыре года назад, когда эти пришли к власти. Они случайно встретились на улице. Пастор остановился и заговорил с ним.
— Красная собака, — сказал он, — теперь они возьмут вас за горло!
И засмеялся. Тогда еще многие смеялись, когда речь заходила об этих. Только Кнудсен уже больше не смеялся. Он посмотрел на пастора и сказал:
— Так ведь и ваша нога, простреленная под Верденом, больше никого не интересует, плевали они на вашу ногу!
Пастор мгновенно перестал смеяться. И прежде чем уйти, тогда, четыре года назад, он сказал:
— Если вам понадобится моя помощь, Кнудсен, вам мой адрес известен.
А теперь выходило, подумал Кнудсен, что это пастору нужна моя помощь. Через какое-то время на палубу вернулся юнга с пустой канистрой в руке. Он робко посмотрел на пастора, у которого проходил конфирмацию, и поздоровался.
— Иди домой, — сказал ему Кнудсен, — и приготовь свое барахлишко. Отплываем в пять.
Юнга исчез.
— Не хотите ли пройти на палубу и присесть? — спросил Кнудсен.
— Нет, это было бы слишком заметно, — ответил Хеландер.
Вот оно что, подумал Кнудсен, похоже, наступил час, когда гордому господину пастору уже не поможет его нога, ампутированная под Верденом.
— Кнудсен, — сказал пастор, — вы отправитесь сегодня в море только ночью. — И добавил: — Я прошу вас об этом.
Кнудсен вопросительно взглянул на пастора. Тот казался выше его, поскольку стоял на краю причала; высокий стройный мужчина с взволнованным, раскрасневшимся лицом, маленькими черными усиками, в которых уже виднелись седые волоски, со сверкающими стеклами очков без оправы, поблескивающими на его страстном лице, выдающем склонность к вспыльчивости. Одетый во все черное, он стоял, слегка наклонившись и опираясь на палку.
— Я вынужден просить вас заехать от меня в Скиллинг и кое-что передать, — сказал Хеландер.
— В Швецию? — Кнудсен вынул трубку изо рта. — Я должен что-то отвезти для вас в Швецию?
— Да, — ответил Хеландер. — Старшему пастору в Скиллинге. Он мой друг.
На верфи с грохотом заработала система подъемных блоков. Перед «Гербом Висмара» стояли две женщины с большими сумками и разговаривали. Кнудсен отодвинул лампу, которую чистил. Он был начеку. Теперь больше не задавать никаких вопросов, сказал он себе. Если задам еще хоть один вопрос, я уже попался на удочку. Он посмотрел мимо пастора, на пустую набережную.
— Это всего лишь маленькая скульптура, — услышал он голос Хеландера. — Маленькая деревянная скульптура из церкви.
Кнудсен удивился до такой степени, что не удержался от вопроса.
— Маленькая деревянная скульптура? — переспросил он.
— Да, всего в полметра высотой. Эти требуют, чтобы я сдал фигуру им. Они хотят отнять ее у церкви. Поэтому необходимо переправить ее в Швецию, там она будет в безопасности. — Хеландер на мгновение задумался и добавил: — Я, конечно, оплачу ваши расходы. И невыловленную рыбу тоже, Кнудсен.
Вот тебе и поп, подумал Кнудсен. Сумасшедший поп. Я должен спасать его истукана.
Можете на нас положиться, господин пастор, скульптура будет тщательнейшим образом складирована, сказал молодой человек из Ростока. Хеландер пришел в бешенство, вспомнив вчерашний вечерний визит молодого г-на доктора. Он был не из этих, просто ловкий, фальшивый, карьерист, пролезет через игольное ушко, один из тех, для кого существует только тактика и кто «хочет как лучше».
