Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Хорошо, что сегодня за завтраком в аэропорту я сунул кредитку в пиджак. То есть деньги у меня все-таки есть. И на зарплатном счете лежит приличная сумма. Правда, доступ к нему — в бумажнике, а бумажник в куртке, а куртка в кабинете, а кабинет охраняет цербер. Ладно, завтра выручу.
Идти домой не хотелось. После милиции, охраны и пешей прогулки необходимо было встряхнуться. Я отправился в стрип-клуб «Распутье», жемчужину столичного стриптиза. Он — главная причина того, что у меня нет дорогой машины, в моем загородном доме всего пять комнат, а живу я в двушке, которую купил еще в период кризиса, когда был простым маркетологом в американской компании.
В столице сейчас много стрип-клубов. Замечательная и знаменитейшая сеть «112», «Эгоист», франшиза американского «Носорога», «Дежавю». Их число увеличивается год от года. Нефтяные деньги привлекают в Москву много разношерстного народа, в том числе и милых девушек, которые быстро понимают, что гораздо лучше зарабатывать пять тысяч долларов в месяц танцовщицей в стрип-клубе, чем восемьсот долларов — на начальной позиции в офисе.
В «Распутье» — в заведении, за дверью которого, по мнению французского поэта, стыдливо остается ангел, сотрудницы оставались с гостями один на один. Золотоволосая официантка Юля принесла мне коньяк. Она не из тех, кого публика называет Барби, — у нее чересчур осмысленный взгляд. Я заметил это еще три месяца назад, когда за моим предложением уединиться последовал вежливый отказ, который не был кокетством или игрой на повышение. С тех пор я иногда заходил в клуб, заказывал гранатовый сок, предлагая ей станцевать, получал улыбку, пожелания хорошего настроения и «спасибо, но нет». Чаевые превышали стоимость сока, но оно того стоило.
Приват-танцем в стрип-клубах называют личный танец девушки в особом закрытом помещении, где можно увидеть ее полностью раздетой. Потрогать вам не предложат, хотя, конечно, многие из постояльцев подобные желания высказывают, и часто небезуспешно. Цена за их осуществление — от пятидесяти долларов. Стрип-клуб — не бордель, по крайней мере, в рамках самого помещения. Если вам удается уговорить сотрудницу клуба заняться чем-то большим, то спустя какое-то время менеджер зала принесет вам счет, где окажется коктейль стоимостью долларов двести или триста. Плата за то, что девушка проведет вечер вне клуба. Она пишет заявление об увольнении по собственному желанию. Никаких претензий к клубу быть не может. На следующий день трудовой договор возобновляется. Закон есть закон.
Но с первой же секунды Юля дала понять, что она не такая, приват-танцы ее не интересуют. Собственно, даже те официантки, которые не делают ничего эротического, после смены в крупном стрип-клубе уносят домой тысяч по десять-пятнадцать. В хорошие дни, если повезет.
«Распутье» — крупнейший клуб города — построен с размахом. При первом, втором, третьем и четвертом взгляде кажется, что клиентом здесь может быть только олигарх. На самом деле траты не так велики. Владельцы заведения сильны в бизнесе. Даже в кризис запустили сеть стрип-клубов по спальным районам города. Цены там были ниже, а девушки симпатичнее. Туда поступали на обучение те юные леди, которые считали, что танец в «Распутье» — вершина карьеры. Сеть функционировала лет пять, а затем была продана одному из поклонников — нефтяному олигарху. После чего сильно поскучнела. Зато нравы там стали свободнее.
Я консультировал эти клубы по бизнес-процессам. Как ни смешно — они там такие же, «как у больших». С тех пор получил золотую карту в «Распутье» — и меня заносило туда много чаще, чем я мог себе позволить. Клиентский сервис — штука обоюдоострая. Сам заведуя клиентским сервисом, я знал: люди покупаются на преувеличенно хорошее отношение. Так и здесь. Стоило мне получить ВИП-карту, как я начал ставить себя на одну доску с сильными мира сего. Мне приходилось встречаться с ними на переговорах и конференциях — разницу в наших костюмах можно было заметить только сантиметров с двадцати: несколько иная фактура пуговиц, более крепкие нитки, лучше отстроченный шов. Знающий человек, конечно, заметил бы. Кстати, в среде стриптизерш существует выражение — по-моему, лучшая иллюстрация к существующей системе отношений с клиентурой: «Лучше получить двести долларов из рук олигарха, чем триста — из рук менеджера».
Сегодня я мрачно сидел над бокалом «Наири» и, вместо того чтобы пить, вдыхал запах — компульсивно, раз пятьдесят за последние десять минут, что говорило о помутнении сознания. Если бы я не написал ту служебку, если бы дал себе труд внимательно прочитать документы, если бы не уехал в этот чертов Копенгаген…
Юля принесла немного сырной нарезки и оливок на закуску.
— Это еще что? — спросила она и посмотрела куда-то ниже моего подбородка.
— Золотые олени Баратеонов, — ответил я с некоторым раздражением. Пусть я безработный жулик, но галстук по-прежнему Holland & Holland, и шутить по поводу Джорджа Мартина[5]еще в состоянии.
— А между ними?
Я наклонил голову.
— Паста. Кажется, карбонара. Судя по ингредиентам на галстуке, из «Патио Пицца».
Я сунул руку в карман пиджака: точно, карта «Малина». Странный я маркетолог — знаю все ловушки и все равно в них попадаю.
Осталось вздохнуть:
— Прости, день сегодня не очень удачный. И вообще я понял: к тебе надо приходить в смокинге. Может быть, тогда ты мне станцуешь.
«Акробатическо-психологический этюд «Наступи сам себе на больную мозоль» удался», — подумал я и продолжил:
— Когда-то меня в смокинге знала вся страна. Ну, не вся, а зрители одного федерального канала, да и то лишь те, кто смотрел интеллектуальное шоу. Но, увы, это в прошлом, как и мое топ-менеджерство, кажется. «Топ-топ, менеджер, топай отсюда». Жизненный получился анекдот.
— Давай я тебе станцую так. Не нужно смокинга, — улыбнулась Юля. — Об этом ты думал предыдущие три месяца? Хотел — получи и распишись, твое желание исполнилось.
Мы прошли в приватную комнату. Пять квадратных метров полумрака, диванчик, стол с мраморной столешницей, на ней — лампа со стержнем в виде голой девушки и красным матерчатым абажуром. Тканевые обои под девятнадцатый век — рубиновые с золотым — смотрелись по-мопассановски. Две картины из жизни веселых парижских заведений тоже соответствовали общему духу. Только изображение былинного героя, витязя на распутье, в честь которого и был назван клуб, резко выбивалось из общей обстановки. Суровые глаза и густая черная борода мрачного домостроевского патриархата. Впрочем, каждая из трех дорог, нарисованных перед рыцарем, приводила к девушке: блондинке, брюнетке или рыжеволосой, — и на девушках не было ничего, кроме туфель. Воистину распутье.
Юля начала раздеваться. Фигура у нее была изумительная. Золотистая лоснящаяся кожа, точно покрытая тончайшим слоем какого-нибудь редкого экзотического масла. Так приятно, наверное, было бы провести рукой по Юлиной коже. Округлое бедро — пока поднимаешься по нему взглядом до лица и волос, много раз испытываешь искреннее восхищение, смешанное с удивлением, что тебе выпало такое счастье. Длинные стройные ноги в переливах капрона вызывали головокружение. Густые светлые волосы, и вокруг них полумрак приватной комнаты будто бы рассеивался. Грудь чуть больше, чем предпочитают поклонники Одри Хепберн, то есть целых полтора — мой любимый размер. Изящная линия шеи, ярко-голубые глаза и тонкие губы.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
