Дороти вспомнила свои школьные годы и свой первый поцелуй в последнем классе. Брайен Джонсон был признанным героем-любовником в школе. Светловолосый, голубоглазый, с чувственным капризным ртом. Он как-то пошел за ней следом, когда она возвращалась домой из школы. Был пасмурный декабрьский вечер. На полпути он догнал ее и завел с ней разговор. Дороти была не против того, чтобы по-дружески поболтать, но, когда он схватил ее и буквально впился в ее рот губами, она пришла в ярость, хотя прекрасно осознавала, что любая девочка в школе была бы на седьмом небе от счастья. Высокий и сильный, он возвышался над маленькой Дороти, но это не помешало ей со всего размаха ударить его в пах, так что он закачался, сжавшись от боли. После этого она старательно вытерла губы ладонью, словно желая избавиться от самого вкуса вырванного у нее силой поцелуя.
На следующий день Брайен рассказал всем мальчишкам, что Дороти — фригидный синий чулок, сделав ее объектом для насмешек и пошлых шуточек в школе.
Так в чем же была разница между этими двумя поцелуями? Ведь в ней и тогда должна была заиграть молодая кровь. Но нет. Только Ральф Аттенборо в один момент завел ее так, что она не могла оторваться от его сладких губ.
Она приехала сюда узнать о своем отце, а узнала нечто совсем другое. То, что она, помня пример своей бедной матери, и не хотела знать. Чтобы не пасть жертвой страсти, Дороти еще давно приняла решение не позволять ей даже возникнуть. Но страсть оказалась сильнее воли.
Чувствуя отвращение к самой себе, она повернулась к зеркалу и, схватив расческу, стала яростно раздирать спутавшиеся волосы. Она еле сдерживала слезы, как вдруг раздался вежливый стук в дверь. Это, должно быть, Сьюзен. Вернулась после прогулки со своим молодым человеком. Наверняка, она начнет делиться новыми впечатлениями, и на этот раз Дороти готова была стать ее благодарным слушателем. Может быть, это отвлечет ее от собственных неприятностей и заставит забыть о кошмарном вечере.
Натянуто улыбаясь, она подошла к двери и широко распахнула ее. Ральф. Ее зрачки расширились от изумления. Она понимала, что не надо смотреть на него во все глаза, но ничего не могла с собой поделать. Его шелковистые светлые волосы были взъерошены. От этого он стал выглядеть еще более сексуально. Дороти почувствовала опасность.
На нем не было пиджака, и можно было видеть, как белая ткань рубашки, заправленной в элегантные узкие брюки, облегает широкие плечи, мускулистую грудь и живот. В руках Ральф держал эту несчастную книгу. Дороти покраснела. Никто не начинал разговор. Тишина казалась невыносимой.
Взгляд Ральфа скользнул к ее губам, и, на пару секунд задержавшись там, поднялся к широко распахнутым глазам. Дороти затрепетала. Она услышала его тихий, глубокий вздох, и расческа выпала из ее рук. Дороти хотела тут же поднять ее, но не в силах была сойти с места. Сердце бешено стучало, она чувствовала, что задыхается.
— Ты забыла книгу, — сказал Ральф, делая шаг вперед.
Боже! Она даже не представляла, что делает с ним. Было очевидно, что под маленьким шелковым халатиком ничего не было. Только коротенький пояс перетягивал изящную талию, запрещая жадным взглядам видеть то, что скрывала под собой нежная ткань.
Халат плотно обтягивал маленькие упругие груди, тонкая ткань соблазнительно четко обрисовывала затвердевшие соски. Ральф отвел взгляд в сторону, чтобы не потерять самообладания, но стоять так близко к ней и оставаться спокойным было невозможно.
Эта женщина влекла его, как ни одна другая. Ей достаточно было просто находиться рядом, чтобы заставить его тело изнывать от желания. Ей не нужно было пользоваться теми приемами, которыми пользовались его знакомые женщины, пытаясь разбудить в нем самца. Она просто появлялась, и он сходил с ума.
Надо было оставить книгу внизу, завтра бы она сама забрала ее. Ральф досадовал на свое легкомыслие. Пора убираться отсюда. Он сжал зубы и молча протянул ей книгу.
Она шагнула навстречу, чтобы взять ее, и он услышал легкий, возбуждающий шорох ткани, скользнувшей по коже. Их пальцы соприкоснулись. Ральфа словно ударило электрическим зарядом, и он выронил книгу.
Мгновенье они стояли, не шевелясь, затем оба одновременно нагнулись, оба протянули руки к упавшей книге, судорожно дыша. Волосы упали на лицо Дороти, рассыпавшись по плечам. На секунду он ощутил их нежный шелк на своей щеке. Сидя на корточках, она не заметила, как края халата разошлись в стороны, бесстыдно обнажив ее стройные бедра. Ральф с ужасом подумал, что теряет над собой контроль. Как завороженный, он смотрел на ее гладкие ноги. Руки сами обхватили тонкую талию.
Властным движением Ральф поднял ее, сильно прижав к себе. Он с наслаждением вдыхал аромат ее душистого мыла. Жар хрупкого тела жег его грудь даже через плотную рубашку. Он склонился над ней и поцеловал.
Дороти казалось, что ее сжигают заживо. Ноги не держали ее, и, если бы Ральф отпустил ее, она бы просто упала. Она таяла в его объятиях, видя, как он возбуждается все сильнее и сильнее. Их губы слились в долгом поцелуе. Ей было уже все равно, что будет потом. Даже если это сделает ее несчастной на всю жизнь, она не откажется сейчас разделить с Ральфом наслаждение. Пусть сожаление проснется только с холодными лучами рассвета.
4
Дороти пробудилась от беспокойного сна. За окнами еще было темно. Она глубоко вдохнула, удерживая воздух, пока не почувствовала боль в легких. Рука спящего Ральфа лежала не ее груди. Его тело согревало ее, и, казалось, не было большего счастья, чем лежать так в теплой постели с любимым мужчиной после сладкой, упоительной ночи.
Ее тело стонало и ныло в самых интимных местах, которые раньше никогда не давали о себе знать, воспоминания о страстных поцелуях Ральфа жгли кожу, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что пронзала сердце стыдом и страхом, которые принес наступивший день. Не легко было освободиться от образов ночи.
Дороти вспомнила, как исступленно Ральф изучал ее изнывающее тело, как его губы и руки доводили ее до умопомрачения, как она начала отвечать на его ласки с такой же страстью и как, не в силах больше сдерживать себя, молила:
— Люби меня. Прошу, люби меня сильнее!
Сердце сжалось от стыда. Но картины минувшей ночи не давали покоя, появляясь перед глазами вновь и вновь.
Его тело изгибалось над ней, влажное и жаркое, и она слышала его голос, низкий и хриплый:
— Я хочу тебя, хочу!
Раздвинув ее бедра, он с усилием проник в пылающую глубину, заставив Дороти вскрикнуть от резкой боли. Она стала двигаться под ним, то прижимаясь к нему, то отстраняясь, все быстрее и быстрее, своими стонами подстегивая его, призывая его войти в нее глубже. И он слышал, понимал, ощущал, что хочет ее тело. Теперь он не остановился бы ни за что на свете.
Дороти изнемогала от приближения какого-то нового, неведомого ей наслаждения. Руки Ральфа гладили ее ягодицы, хриплые стоны вырывались из его груди. Он плавно двигался, проникая все глубже и глубже. Дороти почувствовала, как неизъяснимая радость, нарастая, понесла ее куда-то ввысь, и вдруг, достигнув своего пика, подбросила ее тело взрывом блаженства…
