Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
– Если хочешь, можем прямо сейчас перейти к экскурсии, – проговорила Аврора, твердя себе, что быть пленницей кого бы то или чего бы то ни было она больше не желает и не допустит ничего подобного.
– Конечно, хочу. – Эдвард отправил в рот последний кусочек печенья, запил его чаем и сложил на мощной груди руки, приготовившись слушать.
– Этот столик был изготовлен примерно в тысяча восемьсот десятом году, когда в Польше родился еще никому не известный мальчик, Фридерик Францишек Шопен. Впрочем, историки до сих пор не могут сказать с уверенностью – в десятом это случилось году или в девятом.
В глазах Эдварда замигали озорные искорки.
– Что случилось? Изготовили стол?
– Да нет же. Родился Шопен, – с шутливой строгостью сказала Аврора. – До этого стола историкам нет особого дела. А нам есть! – Она ласково провела рукой по деревянной поверхности. – Бабушка купила его на Челсийской ярмарке старинных вещей, которую устраивают рядом с антикварными галереями на Кингз-роуд.
Эдвард оживленно кивнул.
– Прекрасно знаю. Эту ярмарку проводят дважды в год, в марте и сентябре.
– Совершенно верно. Бабуля запомнила этот день на всю жизнь – у нее вообще была поразительная память. Стояло солнечное бабье лето, а у нее в душе – тогда еще совсем молоденькой – буйствовала юная весна. Они только-только познакомились с дедом. Эдвард присвистнул.
– Получается, этот столик в вашей семье что-то около полувека, а то и больше.
– Если точно: шестьдесят три года, – сказала Аврора, невольно отмечая, что даже свистит он по-особенному. Ему бы сниматься в детских сказках: в нем есть все, чему в самый раз учить малышей. Сила, добродушие. К тому же он на редкость обаятелен.
– Плюс почти полтора века со дня создания, – произнес Эдвард, удивленно разглядывая столик. – А выглядит почти как новый.
Аврора кивнула, довольно улыбаясь.
– Бабушка знала тысячу хитростей по уходу за антиквариатом. Сейчас ее дело продолжаю я.
– Хорошо, когда есть продолжатели, – задумчиво произнес Эдвард, и их взгляды встретились.
Прочтя в его глазах немой вопрос и вспомнив о том, что у нее продолжателей – от кого бы то ни было – может никогда не быть, Аврора проглотила подступивший к горлу ком и поспешила продолжить, чтобы не потерять над собой власть:
– Многие из здешних вещей сделаны в девятнадцатом веке. Бабушка не жалела на них никаких денег. Бывало, в чем-то себе отказывала, экономила…
Приступ душевной боли послушно отступил, и речь полилась из Авроры неспешной рекой, благо слушатель знал в интерьерах толк и разглядывал каждую вещицу с неподдельным интересом. Когда обошли гостиную, направились в кабинет-библиотеку – царство вращающихся полок для книг, кресел для чтения, конторки и большого письменного стола красного дерева. Аврора поведала, что знала, обо всем по порядку и остановилась возле неглубокой ниши в единственной стене, не увешанной книжными полками.
– Кто они? – спросил Эдвард, окидывая беглым взглядом изображения мужских и женских лиц в небольших овальных рамках. – Твои предки? Родственники?
Аврора засмеялась.
– Посмотри внимательнее. Разве могут всех этих людей, и меня в том числе, объединять родственные узы?
Эдвард наклонил вперед голову и стал всматриваться в фотографии и репродукции более пристально.
– Настасья Кински? Бартоли? А это кто? Он прищурился и потер лоб, напрягая память. – Случайно не американский легкоатлет Льюис?
Аврора улыбнулась.
– Он самый.
Свою секретную галерею она показывала лишь ближайшим друзьям и родственникам. Ральфа к библиотеке не подпускала, зная наверняка, что он не поймет, ни для чего хранить в доме столько книг, ни тем более как можно до такой степени восхищаться чужими заслугами. А Эдварда привела сюда на второй день знакомства, почувствовав, что он если и удивится, то лишь восхищенно. Во всяком случае, не осудит ее и не посчитает ненормальной.
– Истории некоторых людей – их мастерство, упорство, таланты – настолько меня потрясают, что хочется вновь и вновь всматриваться в их лица, – медленно объяснила она. – О спортсменах, например, говорят: не блещут умом. Но перед их нечеловеческой волей, трудоспособностью и выносливостью так и подмывает преклонить колени. Карл Льюис – девятикратный олимпийский чемпион. Только задумайся!
Эдвард смотрел то на изображения в нише, то на Аврору, о чем-то напряженно размышляя. В его глазах не отражалось и тени насмешки – он принимал причуды своей новой приятельницы и понимал их. Аврора говорила все охотнее:
– А Чечилия Бартоли! Ты когда-нибудь видел ее на сцене?
Эдвард смущенно пожал плечами.
– В театре? Нет.
– В театре я тоже не видела, – поспешила сказать Аврора. – А по телевизору?
Эдвард кашлянул.
– По телевизору, конечно, видел. Но мимоходом… Признаться, я не любитель оперы.
– И мне опера казалась ужасно скучной. Но благодаря Бартоли, ее уникальной вокальной технике и мастерству исполнения я взглянула на оперу другими глазами. Обязательно посмотри «Так поступают все женщины» Моцарта в постановке Цюрихского оперного театра. Бартоли там поет вместе с мужем Оливером Видмером. Это настоящий праздник!
Эдвард взглянул на нее так, словно она раскрыла перед ним двери в созданный ею же новый сказочный мир. И торопливо закивал.
– Обязательно посмотрю. Как ты говоришь? «Женщины…
– «Так поступают все женщины», – повторила Аврора, чувствуя, что он не просто бросает слова на ветер, а действительно найдет запись и просмотрит оперу от начала до конца. Может, даже не без удовольствия… Она на это надеялась.
Лицо Эдварда сделалось лукавым.
– Интересно, как же поступают все женщины?
– Посмотри, тогда узнаешь, – с улыбкой ответила Аврора. – Впрочем, это всего лишь придуманная история, хоть, говорят, в ее основу положено то, что произошло в действительности, вроде бы при австрийском дворе. Моцарт написал эту оперу по заказу императора. Насколько я знаю, в те времена не все шло гладко в личной жизни самого композитора. Словом, не слишком верь названию-утверждению.
Эдвард взглянул на нее с шутливой строгостью, так, будто она была его женщиной и будто тоже могла поступить, как все красавицы.
– Посмотрим, посмотрим. – Он снова перевел взгляд на нишу и, указав на портретик мужчины в старомодном сюртуке, с любопытством спросил: – А это кто?
– Генри Тейт, – ответила Аврора.
Лицо Эдварда снова напряглось. Какое-то время он рассматривал изображение Тейта, потирая лоб.
– Это тот, что основал галерею?
– Да, – сказала Аврора.
Он взглянул на нее, прищурившись, явно в ожидании пояснений.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
