«Здесь кроется нечто большее, чем личная неприязнь», — подумала Кира. Но что именно?
Ей нужна новая информация. Кален, разумеется, ни о чем ей не расскажет. Но каким образом тогда все выяснить?
Спросить у отца? Или же довериться Калену? Постараться завоевать его доверие и заставить приоткрыть завесу тайны?
Пока она размышляла, раздался стук в дверь.
— Да? — отозвалась она.
— Открой дверь.
Это был Кален, Хозяин дома. Никто другой не мог бы приказать ей открыть дверь.
— Я сплю, — соврала она.
— Ты сидишь в комнате всего пятнадцать минут.
— Двадцать.
— Открой дверь.
— Я в кровати.
— Мне плевать.
Ну и нахал!
— Спокойной ночи, Кален.
— Открой дверь, Кира.
Он впервые назвал ее по имени. Не Кира Гордон и не Кира аль-Иссидри. Просто Кира. Девушку бросило в жар.
— Увидимся утром, — ее голос дрогнул. — Спокойной ночи.
— Я никуда отсюда не уйду.
— Значит, ты простоишь там очень долго.
— Открой дверь.
— Нет.
— Кира.
— Ты не запугаешь меня.
Девушка услышала, как он ходит за дверью, чувствовала его силу, словно она просачивалась сквозь замочную скважину.
— Это мой дом, — произнес Кален уже тише.
Кира побледнела.
— А это моя комната.
— Ну, так открой мне.
Кира приказала себе оставаться на месте.
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что я устала. Мне нужно поспать.
— Сегодня ты проспала днем несколько часов. И, поскольку еще нет и девяти, я думаю, что ты не устала, а просто испугана.
— Уходи!
— И ты наверняка даже не в кровати, а где-нибудь у камина. Или в одном из старых кресел.
Кира закрыла глаза.
— Это совершенно не твое дело.
Послышался легкий скрежет, и дверная ручка повернулась.
— Ах ты, маленькая лгунья, — произнес Кален, войдя в комнату.
— У тебя нет права…
— Это мой дом, — перебил он, скользнув взглядом по аккуратно прибранной постели. — И это моя женщина.
— Я не твоя женщина.
— Но ты под моей защитой и в моем доме.
— Да, но это… — ее голос затих.
Он ничего не понимал. Или не хотел понимать.
Она видела его твердый подбородок, чисто мужскую гордость в глазах. Никакая европейская одежда не могла скрыть восточную красоту, которая была в нем. Она несла смерть. И символизировала выживание.
Она была его глазах цвета темного золота, такого же, как пески Сахары. Она была в его бронзовой коже. В его черных волосах цвета оникса. Эти камни украшали рукояти мечей воинов древности.
Кален был красив, но оставался тем, кем он был. Восточным мужчиной.
— Ну так что? — шейх Нури настаивал на ответе. — Что ты имела в виду, прося меня о помощи?
Да, он был бараканцем. Человек из тесного мирка ее отца, полного условностей.
— Я оказалась в ловушке.
Кален поднял бровь.
— Я попала в ловушку, — повторила она. — И запаниковала. Мне нужна была помощь.
— И я тебе ее оказал.
— За что я тебе очень благодарна…
— Нет, ты совсем не благодарна, — мужчина медленно подошел к Кире, двигаясь с ленивой грацией человека, у которого много времени, денег и власти. — Ты далека от благодарности.
— Если бы ты был джентльменом, то не настаивал бы на благодарности.
Кира отступила в глубь комнаты и остановилась возле широкой кровати.
— А мне нужна награда. И у меня нет ни малейшего желания быть джентльменом. Давай оставим рыцарство англичанам и французам.
Сердце Киры дрогнуло, когда он повернулся к ней, положив руки на ее бедра. Он не сделал ни единого движения, но девушка каждой клеточкой ощущала его энергию, силу воли, мощь.
— Что тебе нужно от меня?
— Закончить то, что мы с тобой начали.
У девушки пересохло во рту.
— А я и не знала, что мы что-то начали.
— Неправда. Это началось много лет назад, когда ты, застенчивая милая школьница, взглянула на меня. Ты не думала, что я это заметил? А как я мог не заметить? Ведь ты, laeela, смотрела на меня с любопытством и такой горячей надеждой… Ты смотрела на меня с удивлением, — его губы растянулись в издевательской улыбке. — Ты и сейчас смотришь на меня так же.
Потрясенная, Кира молча смотрела на Калена.
Он ее заметил. Он догадался о ее интересе. И знал о нем сейчас.
Ей хотелось сказать что-нибудь храброе и дерзкое, грубое, может быть, даже вульгарное, но она только улыбнулась.
Кален был прав. Его можно назвать тем волшебством, тем чудом, которое наполнило ее жизнь. Он был самым прекрасным, недосягаемым и невероятно сексуальным мужчиной из всех, кого она знала.
Кален принял ее молчание за знак согласия.
— Тебе придется известить своих работодателей, что ты какое-то время будешь отсутствовать, и что, скорее всего, ты уже никогда не будешь членом группы поддержки.
Кира не знала, что ранило ее сильнее — потеря контроля над собственной жизнью или тот факт, что он видел ее насквозь.
— Тебе не нравится моя работа?
— Нет.
— Почему?
— Она… не самая подходящая.
— Для кого? — в голосе Киры звучал сарказм. — Для бараканской женщины?
— Для моей дамы.
Кира с трудом сглотнула. Какими же он представлял себе их отношения и как все это будет выглядеть? Что именно он подразумевает под «своей защитой»?
— В наши дни мужчины больше не заводят себе «дам».
— Нет?
— И даже если бы они это делали, я не могла бы стать твоей дамой.
— Почему?
— Это… было бы… абсурдно.
— Абсурдно?
— Невозможно.
— Невозможно?
Раздражение нарастало.
— Нереально.
Кален фыркнул.
— Из всех твоих аргументов этот — самый слабый.
Жар волной охватил ее тело.
— Как это?
— То, что ты станешь моей дамой, — это, наоборот, самый практичный выход из ситуации. Все должны понять, что ты моя. Принадлежишь мне. Живешь со мной и зависишь от меня.
