А жаль.
«Что- то я слишком много думаю о Слейтере», -со вздохом сказала себе Кейси. О том, как падает ему на бровь прядь темных волос. О том, как плотно сидят на бедрах потертые джинсы. О том, как озорно блестят его глаза, когда он возится с мальчишками.
Коди и Трой бегали за ним, словно щенята. Сам же Слейтер, несмотря на все ее протесты, постоянно что-то чинил: замазывал протекающую раковину, прибивал оторванную ветром доску, смазывал скрипучую дверь в амбаре. Стоило на минуту отвернуться - он уже хватал отвертку или молоток. И, как бы рано Кейси ни поднималась с постели, она неизменно находила его на конюшне, кормящим лошадей.
Кстати, о конюшне. Он пошел туда, чтобы выключить свет, и было это как раз, когда мальчишки отправились в постель, - значит, полчаса назад. Чем он там занимается? Кейси начала подозревать, что Слейтер хватается за любую работу, просто чтобы не оставаться с ней наедине.
«Ну, с меня хватит!» - решительно сказала она себе и встала. Зачем он, черт побери, остался, если даже разговаривать с ней не хочет? Чтобы на Мисс Люси любоваться? Нет, там что-то иное на уме, и она узнает, что, даже если для этого ей придется припереть его к стенке.
В конюшне горел свет, но Слейтера было не видно. Кейси уже собиралась его окликнуть, когда внимание ее привлек шорох сена в пустом стойле, приготовленном для Мисс Люси. Она уже сказала Слейтеру - и сказала очень твердо, - что вычистит стойло и заменит гнилые доски сама. Но он и раньше ее не слушался, с чего она взяла, что послушается теперь?
Кейси ожидала увидеть Слейтера с гвоздями в зубах и молотком в руке. К ее удивлению, он сидел на корточках в углу стойла, вертя в пальцах монетку и отстраненно глядя перед собой.
- Слейтер!
От неожиданности он выронил монету, потом поднял голову и улыбнулся. Кейси заметила, что в глазах его темной тенью притаилась тоска.
- Привет, Кейс.
- И тебе привет. - Она опустилась на колени рядом с ним и начала шарить в сене, пытаясь найти монетку. - Извини, если я тебя напугала.
Слейтер невесело усмехнулся. Знала бы она, что говорит! С того самого момента, как она открыла ему дверь, Слейтер дрожит от страха. Только боится он не Кейси, а себя.
- Разобралась со своей свадебной почтой?
Она со стоном замотала головой. Слейтер не мог отвести глаз от ее длинной тонкой шеи, от распущенных волос, что блестели в тусклом свете осенним рыжим золотом.
- Может быть, мне переехать и сменить имя? Например, «Клементина Худвинкер» - что скажешь?
Слейтер опустил глаза и тоже начал шарить рукой в сене - уж лучше так, чем, как загипнотизированный, смотреть на нее.
- Нет, на Клементину ты непохожа. Скорей уж Генриетта. Или Инид.
- Инид? - Она поморщилась. - Благодарю покорно, тогда уж лучше останусь при «Акасии». Господи, сколько меня дразнили из-за этого имени!
- Я никогда тебя не дразнил - мне твое имя нравится.
Ее смех ласкал Слейтера, словно прикосновение мягкого шелка.
- Скажи, где ты витал только что?
- Витал?
- Минуту назад, когда я вошла. - Она прислонилась к стене и пристально на него взглянула. - О чем ты думал? Может, поговорим?
- О чем? - спросил Слейтер, вертя в руках монетку.
Кейси накрыла его руку своей.
- Ты знаешь, о чем.
На руке у нее Слейтер заметил шрам - тоненькую белую полоску у основания ладони. Он погладил этот шрамик пальцем.
- Джини было тогда лет девять, - начал он, помолчав. - Среди старых журналов, которые валялись у нас в сарае, она нашла гнездо енотов. Там копошились трое детенышей. Пушистые малыши с лучистыми глазками и смешными черными «масками» на мордочках. Я в тот день задержался - после школы мы играли в футбол. Джини встретила меня у калитки, чтобы показать своих енотиков. Она уже дала им имена: Тедди, Фредди и Эдди.
С грустной улыбкой он прислонился к стене рядом с Кейси.
- Я сказал ей, что малышей надо вернуть в гнездо: ведь у них есть мама, и она будет плакать, если ее дети куда-то пропадут. «А что, если у них нет мамы? - возразила Джини. - Может быть, она умерла, как наша, и они теперь сироты?» - «Но папа-то у них есть, - ответил я. - Так что с ними все будет в порядке».
- Да, помню, - улыбнувшись, ответила Кейси. - Она позвонила мне в тот же вечер и взахлеб рассказывала о своих малышах. На следующее утро мы пошли на них посмотреть, но в сарае гнезда не оказалось. «Наверно, пришла их мама и забрала детей», - сказала Джини.
- Нет, мама их не забрала, - тихо ответил он, вертя в руке монетку. - Наш отец нашел их раньше. Рано утром на следующий день он отправился в сарай и свернул малышам головы. Сказал, иначе они сожрут все наше зерно, когда подрастут.
Кейси ахнула.
- Джини никогда мне об этом не рассказывала.
- Не хотела расстраивать. И потом, у нас в доме было не принято жаловаться. Полагалось делать вид, что ничего не происходит. - Он сжал кулак, уставившись на побелевшие костяшки пальцев. Разжал - монета исчезла. - Откуда мне было знать, что эта милая семейная традиция приведет ее к гибели?
Вина и скорбь - жестокие учителя, подумалось Кейси. И Слейтер уже десять лет берет у них уроки.
- Слейтер, не ты вел ту машину, - тихо произнесла она.
Слейтер заскрипел зубами.
- Она вообще не села бы в машину к этому сукину сыну, если бы сначала посоветовалась со мной!
От Глена Уилсона всегда были одни неприятности. Многие - Кейси в том числе - просили Джини держаться от него подальше; говорили, что он не принесет девушке ничего, кроме горя.
- Мы все знали, что Глен не подходит Джини, но она-то его любила! Тихоня Джини по-своему была упрямой не меньше, чем ваш отец или ты. Раз уж она решила, что они с Гленом должны бежать в Мексику и там пожениться, ее никто уже не мог остановить - ни ты, ни я, ни твой отец.
- Думаешь, он стал бы ее останавливать? - с холодной яростью прорычал Слейтер. - Да ему плевать на нее, на меня, на нас всех! Для него не существует ничего, кроме ранчо и лошадей! Поэтому Джини и сбежала - не могла больше выносить одиночества!
- Слейтер, это было десять лет назад. Люди меняются со временем.
- Джек Слейтер меняется? - зло рассмеялся Слейтер. - Ни за что не поверю!
Но Кейси знала другое. Да, Джек ни за что не согласился бы на брак дочери с Гленом, но после смерти Джини и разлуки с сыном в старике явно что-то надломилось. Со времени гибели подруги она разговаривала с ним только раз - когда приехала в город хоронить родителей. Он выразил соболезнование, извинился, что не смог прийти на похороны. Обычные формальности, но в его голосе, в глазах, в манере держаться появилось что-то, чего не было раньше.
