— Ну, как мы себя сегодня чувствуем? — осведомился он, разглядывая опухоль.
— Намного лучше, доктор.
— Голова болит?
— Не так сильно, как раньше.
— Хм-м… — протянул доктор, осторожно прикасаясь к виску Энжел кончиками пальцев.
Девушка невольно дернулась.
— Вот что, дружище, подождите снаружи, — обратился доктор к Джейку. — Мне нужно прослушать сердечные тоны и все такое прочее.
Энжел забеспокоилась.
— Я никуда не уйду, — заверил Джейк. — Буду прямо здесь, у двери. Надеюсь, доктор Стеммонз позволит мне войти сразу, как только закончит.
— Ну разумеется, разумеется, — пробормотал тот, держа наготове стетоскоп.
Джейк улыбнулся Энжел, и та постаралась улыбнуться в ответ, но как только он скрылся за дверью, ее улыбка исчезла. Казалось, все тепло, все ощущение комфорта и безопасности покинули палату вместе с ним.
— Почему вы не позволили ему остаться?
— Как это почему? — удивился доктор. — Мне нужно вас прослушать, для этого придется обнажить вас до пояса. Не мог же он оставаться здесь все это время!
— Почему бы и нет? Разве муж не имеет права присутствовать при осмотре жены?
— Муж? — переспросил доктор и обменялся изумленным взглядом с медсестрой. — Вы имеете в виду Джейка?
— Джейка, кого же еще. Джейк… — повторила она тише, со странным чувством, что слышит это имя в первый раз. — Ведь мы с Джейком женаты, не так ли?
Между доктором и медсестрой произошел новый обмен взглядами.
— Боюсь, что нет, моя дорогая. Насколько мне известно, Джейкоб Маккендлес не женат и никогда не был. Он сказал, что впервые увидел вас два дня назад.
Энжел уставилась на доктора с таким видом, словно подозревала его во лжи.
— Это невозможно… — прошептала она.
— И тем не менее это так, — заверил доктор, с сочувствием глядя в ее растерянное лицо. — Вы хоть что-нибудь помните о той ночи, когда оказались в нашей больнице?
— Ничего, — после долгого напряженного раздумья сказала девушка. — Совсем ничего!
— Только не волнуйтесь, — поспешно предостерег доктор. — Это вполне естественно. Когда Джейк доставил вас к нам, вы были без сознания. Но вы должны помнить, что было до этого.
— Я помню грузовичок, который преследовала полиция. Там я оказалась после того… после того как долгое время лежала в ящике…
Воспоминания нахлынули на нее волной, принеся с собой чувство страха и беззащитности, тошноту и боль.
— Так… понятно, — чисто автоматически произнес доктор, не сводя с Энжел пристального взгляда. — А еще раньше?
— Раньше?
Она сдвинула брови, напрягая память, но казалось, что ее жизнь началась с момента, когда глаза открылись в пропахшую бензином кромешную тьму. Отчаяние и страх заставили сердце панически забиться, и в виске тотчас заныло сильнее.
— Нет! — воскликнула девушка, часто дыша. — Я ничего, ничего больше не помню! Только ящик, мрак и бензиновую вонь!
— Ну хорошо, а как насчет имени? Где вы живете?
Энжел снова напряглась в попытке припомнить хоть что-нибудь из своего прошлого, но тщетно.
— Ничего, ничего! — снова повторила она, сжав руки в кулаки, чтобы унять дрожь. — Доктор, что же это такое? Что со мной?
— Приходится признать, что у вас временная амнезия — следствие сильного удара в висок.
Энжел непроизвольно схватилась за опухоль и вскрикнула от боли. У доктора и медсестры вырвался дружный предостерегающий возглас.
— Пока остается только гадать, что тому причиной, но можно предположить, что это случилось задолго до того, как грузовичок застрял в канаве. Судя по тому, что вы провели некоторое время в ящике, некто или сам нанес вам этот удар, или знал, как вы его получили. Большее нам, увы, неизвестно.
— Вы говорите, это временная амнезия? — с надеждой спросила Энжел, и голос ее предательски дрогнул.
— Гарантировать не могу, но шанс есть.
— А что насчет Джейка? — Девушка судорожно сглотнула, с трудом найдя в себе силы продолжать расспросы. — Как я могу чувствовать такую… такую близость к нему, если мы никогда прежде не встречались?
— Сильный шок часто приносит с собой чувство зависимости от того, кто пришел на помощь, чувство сродни духовной близости и узнаванию, — терпеливо разъяснил доктор. — Образно выражаясь, оно служит путеводной звездой в беспросветном мраке.
— Понимаю… — тихо произнесла Энжел.
Но на самом деле ей все казалось странным, все сместилось и потеряло смысл.
— Я бы подержал вас в палате еще пару дней, для контроля и повторного обследования.
— Хорошо, — рассеянно согласилась девушка. — А можно мне повидать Джейка?
— Сначала я вас прослушаю.
Осмотр не занял много времени, и когда доктор Стеммонз нашел состояние Энжел удовлетворительным, она вздохнула с облегчением.
— А теперь ваш спаситель может войти.
Он добродушно потрепал ее по плечу и вышел, сделав медсестре знак следовать за ним. Девушка осталась одна, не в силах отвести взгляд от закрытой двери. Она не могла поверить, что глубокая, такая несомненная на первый взгляд близость, которую она ощутила при первом же взгляде на мужчину в кресле у окна, была лишь самообманом, соломинкой, за которую ее сознание ухватилось из страха перед забвением.
Стоило Джейку шагнуть в палату, как он понял, что все изменилось. На лице девушки и в ее прекрасных зеленых глазах читались растерянность и смущение. Острое чувство потери пронзило его. В этот момент он бы дорого дал, чтобы снова встретить взгляд, полный доверия и тепла. Только тут он понял, как сильно привязался к ней за прошедшие два дня, как позволил себе сжиться с ее присутствием.
Он постарался, чтобы даже тень этих чувств не отразилась на его лице.
— Доктор Стеммонз сказал, что у вас потеря памяти в результате удара в висок, — бесстрастно произнес он.
— Похоже, что так. — Энжел непроизвольно с жадностью вглядывалась в его загорелое лицо, сама не зная, чего ищет. — Я ничего не помню до той минуты, как очнулась в ящике.
— В ящике? — Вопрос прозвучал резко, густые брови сошлись на переносице. — Что значит «в ящике»?
— Прежде чем оказаться в кабине грузовичка, я довольно долгое время провела в металлическом ящике в кузове «Трансама», — объяснила Энжел.
— Прошу вас, начните с самого начала. И не упускайте ничего.
Энжел послушно пересказала все, что помнила, и это было не так уж много. Когда она дошла до обмена, совершенного во дворе неприметного домика, Джейк снова перебил ее:
— Вы хотите сказать, что видели это собственными глазами?
