– Ага, и от мамы, и от папы, ваша пресветлость, – немного ухмыльнувшись, ответил он.
– Значит кремы, гимнастика и массажи – это все бред?
– Ну, кремы-то всякие точно, а вот химнастикой и массашами шлаки с места можно сдвинуть. Только вот чтобы они еще вышли, это же сколько труда надо приложить!
И тут они подошли к огромному скоплению чего-то бурого с серыми прожилками.
– Вы уж не гневайтесь, пришлось вот уж даже такое соорудить, чтобы куда-то ваши пирожки да пельмени складывать.
– Раз это мусор, то почему же вы его не выводите? – обиделась Мара.
– Извольте, это сюда.
И они пошли опять узкими коридорами и проходами.
– Вот, о светлейшая, прибыли.
– Где это мы?
Стены в этом тоннеле были не просто грязными, они покрылись коростой, толстым слоем. И тут и там можно было заметить маленьких человечков, которые пытались отшкрябать хоть немного, но все падало на пол и собиралось там кучками.
– Не верится, что это все во мне, – ужасалась Мара.
– Почему это не убирают? – возмутилась она, ткнув ногой в близлежащую кучку.
– Не поспеваем-с, – опустив голову, ответил Смотритель.
– Тут ведь масса вон какая… Чего же вы, милейшая, в себя только не натолкали!
Они прошли еще немного дальше, и Маре стало дурно: голова кружилась, слегка подташнивало. Тут пахло гнилью и тухлятиной.
– Да, барыня, так и есть. Гниет тут много чего, и мясо, и рыба. Ну не предназначен людской кишечник для такого. Слишком длинный он, вот и тухнет тут все. Плюс еще такое дело: животинка-то когда растет, то ее пичкают антибиотиками всякими, это нас очень ослабляет. Ну и нельзя забывать про поток эмоций. Сколько адреналина в последнее время в мясце! Их же огромными стадами взаперти да вплотную друг к дружке держат, вот и звереют они. А когда на бойню их ведут, вы хоть себе представляете, какой страх они испытывают? Или хотите сказать, скотина не умеет бояться? Это ведь все на клеточном уровне сохраняется и потом нам передается. Вот и трясемся тоже все потом. Кто от ярости, кто от страха.
Мара прикрыла ладонью рот и нос, так запах казался менее едким.
– И что же делать? – сдавленно спросила она.
– Чистить, хозяюшка, чистить. Поголодать можно денек-другой, можно на соках, если уж совсем голод невмоготу. Травы есть специальные, лекарей поспрашивайте.
– А от этого та бурая гадость тоже уйдет?
– Может, и уйдет, а может, и нет. Не могу сказать точно. Но этим вы уж нам точно поможете. Только вы после чисток не кидайте уж нового мусора, ладно?
Мара кивнула, но тут голова стала кружиться еще сильнее, и она потеряла сознание. Очнулась в своей кровати – сил ни на что нет, тяжесть с утра, как всегда, свинцовая. Эх, видимо, прав Смотритель, пора от балласта ненужного освобождаться…
Первые разговоры с самой собой
– Что-то у меня такое впечатление, будто вы, мои дорогие, из меня вегетарианку-сыроедку сделать хотите, – сказала я шутливым тоном.
– Что ты, что ты! – всплеснула ручками Булочка. И я сразу поверила, что это не так. Ну как может такая вот пышечка иметь что-то против нежной выпечки и головокружительных сладостей?
– Понимаешь, просто очень важно понимать, что лишний вес – это всего лишь знак или сигнал твоего тела, что ты неправильно питаешься. Понимаешь?
– Я? Неправильно? Вы что, спятили совсем? Да я салаты обожаю, хлеб только темный ем, от сладостей почти всегда отказываюсь. Что еще неправильного? И что за несправедливость? Другие вот пиццу и картошку-фри каждый день едят – и ничего, не пухнут, а мне стоит только посмотреть на тортик шоколадный, весы уже на следующий день как взбесились.
Феечки насупились.
– Во-первых, никакой несправедливости нет. У каждого свой организм. Радуйся, что у тебя такое тело, которое сразу тебе говорит, что вот это для тебя плохо. А не терпит годами, чтобы потом инфарктом отреагировать, – радостно отрапортовала Сильняшка.
– А во-вторых, милая моя, – продолжила Дезире, – зачем ты на весы каждый день запрыгиваешь? Зачем ты себя мучаешь?
– Ну, а в-третьих, у меня еще одна сказочка родилась, – продолжила Сильняшка.
Сказка пятая
Лишний вес, покажись!
Опять срыв! Планировала десять дней строгости и очищения, а вышло всего четыре. И самое обидное, что даже после четырех «страстных» дней вернуться назад к нормальному питанию было невероятно сложно. Каждый день появлялись какие-то новые соблазны, и эго вновь и вновь одурманивало разум отговорками. Жасмин сидела в полном отчаянии у компьютера, страдала, и тут наткнулась на статью:
«…Но в любом случае человек, страдающий от ожирения, пережил много унижений в детстве или подростковом возрасте и до сих пор испытывает страх оказаться в постыдной для него ситуации или поставить в такую ситуацию другого человека».
Что-то екнуло внутри, тихо так и почти незаметно. Те пара лишних кило, что мешали Жасмин, с трудом можно было назвать ожирением. Несколько лет назад ей удалось сбросить восемь килограммов, и она стала чувствовать себя почти стройной. С одной стороны, она очень требовательна к себе и поэтому корит себя за любую мелочь, но, с другой стороны, не будь этого, она бы до сих пор стыдилась своего тела. Так, вернемся к статье. Унижения в детстве? Сложно сказать… обиды – да, боль – да, страх – тоже да, но унижения? Что там еще?
«Одной из главных сдерживающих причин, которые накапливают жир, является: привязанность в мышлении, привязанность к образу жизни, старые обиды и потрясения, угрызения совести. Человек нянчится со своими старыми обидами, причиненными старыми ранами».
А вот это как раз в яблочко! Нет, не насчет привязанности в мышлении и к образу жизни, этого у Жасмин иногда, наоборот, слишком мало, непостоянная, как море. А вот насчет «нянчится с обидами» – это точно. Надо бы наконец разобраться со старыми ранами, простить всех обидчиков и забыть навсегда.
«Избыток веса является для такого человека своего рода защитой от тех, кто требует от него слишком многого, пользуясь тем, что он не умеет говорить «нет» и склонен все взваливать на свои плечи. Возможно также, что этот человек часто и уже очень долго чувствует себя зажатым между двумя другими людьми или какими-то ситуациями. Он изо всех сил старается сделать счастливыми этих людей. Чем сильнее его желание сделать счастливыми других, тем труднее ему осознать собственные потребности».
Наверное, в этом секрет того, что Жасмин удалось все-таки избавиться от лишнего жира. Она перестала взваливать все на себя, научилась доверять другим и спокойно может теперь дать им делать что-то за нее. Говорить «нет» тоже уже почти научилась, стала спрашивать себя чаще, хочет ли она этого или нет, нужно ли это ей или нет. Но она одновременно понимала, что находится только в начале пути и столкнулась с преградой, понять которую была не в силах.
