Последнюю фразу Давыдов пропустил мимо ушей, сосредоточив свое внимание на словосочетании «человек, который нам нужен». Из сказанного выходило, что полковник не один. Опрокинув рюмку одним махом, он спросил:
— И кто же это — мы? И для чего я вам вдруг понадобился?
— Сперва небольшое предисловие. — Бережной положил на край блюдца обсосанную до бесцветных волокон дольку лимона. — Ты знаешь, что такое группа «Факел»?
— Нужно понимать, что это милицейский термин.
— Естественно.
— Понятия не имею, — пережевывая шпротину, отрицательно мотнул головой старлей.
— «Факел» — это особая группа, приводившая в исполнение исключительную меру наказания. Проще говоря, расстрельная команда. Из тридцати лет службы в органах семнадцать я отдал «Факелу», и ни за один исполнительный приговор совесть меня не мучает. Но грянула перестройка с последующей демократией, сперва на высшую меру наложили временный мораторий, теперь же и вовсе безвременный. Уголовный элемент, почувствовав, что их жизни ничего не угрожает, чинит беспредел по полной форме. Сердце болит все это видеть. — Видя в глазах Дениса непонимание, Бережной уточнил: — Я ведь не кабинетный червь — чиновник. Двадцать пять лет отпахал на «земле», от младшего опера дошел до начальника уголовного розыска города. Это последние пять лет я сижу в кресле зама УВД, хером груши околачиваю.
— А палачом по совместительству являлись? — не удержался от скользкого вопроса Денис.
— По совместительству, — утвердительно ответил Юрий Сергеевич. — Сперва был на подхвате, потом стал исполнителем и впоследствии возглавлял группу «Факел».
— Да что вы от меня хотите, в конце концов, — чтоб я теперь ликвидировал тех, кого суд не приговорил к «вышаку»?
— Те, что уже под судом, нам не нужны. Им повезло. Нужны те, кто, как бесы, баламутят жизнь в городе, кто возомнили себя теневыми королями. Пора их вытащить из тени на солнышко, чтобы потом их же «шестерки» уложили под могильный камень со всеми бандитскими почестями.
— Ну если вы знаете, кто это, чего не берете за жабры и не судите по всей демократической суровой справедливости? — удивился Давыдов, с недовольством ощущая, как приятная эйфория от выпитого бесследно улетучивается.
— Да брали их, и не один раз, — с досадой произнес Бережной. — Только у королей все схвачено и прикормлено — свора адвокатов, журналистов и депутатов всех уровней. Его еще до СИЗО не успевали довезти, а к прокурору уже выстраивалась очередь бойцов за законность. Удобные следаки, не начав уголовное дело, тут же разваливали всю доказательную базу. Приходилось все начинать сначала, правда, пара-тройка оперов успевали схлопотать за это дело строгача.
— Я-то ко всему этому какое имею отношение? — с досадой спросил Денис, хотя на самом деле все он понимал отлично.
— Ты спрашиваешь, кто это «мы»? — будто не расслышав последнего вопроса морского пехотинца, задумчиво проговорил Бережной. — Это два уже не молодых мента, я и мой друг Коля Забелин. Кстати, мы познакомились во время учебы в академии. Сыщик он, как говорится, был от бога. После учебы мы разъехались по местам службы — я вернулся сюда, в Новоморск, а он в свой МУР. Только вот служба не задалась, вышел он на след одного российского Аль Капоне, но не из тех, кто по «малинам» да по «хазам» прячется, а того, кто в Кремль ездил когда вздумается. Было такое время раньше. Ну и поднажал Николай на него, и нажал как следует. Сперва его пытались купить, он ни в какую. Потом начальство стало давить, тот же результат. Наконец перешли к угрозам, а Забелин уже закусил удила — казалось, еще чуть-чуть и… Только вот донкихоты нынче не в чести у нас. В общем, похитили жену и дочь Николая. Две недели МУР их искал, а когда нашли, то муж и отец с трудом смог их тела опознать. По заключению судебно-медицинской экспертизы их долго насиловали, затем задушили и наконец расчленили. Николай довел свое расследование до конца и, как ты говоришь, взял всех за жабры и уконтропупил в кутузку. Только на следующий день его самого сперва арестовали, потом даже попытались объявить сумасшедшим. Но, слава богу, у него нашлись друзья, которые смогли дело замять. Месяц продержали Забелина в больнице, потом перевели к нам в Новоморск, и сейчас подполковник Забелин командует хозяйственной частью, живет в милицейской общаге и время от времени прикладывается к стакану. Как-то вместе приложились, да и поговорили по душам. Много в городе возможностей для проведения оперативных комбинаций, только вот воплотить их в жизнь будет сложно. Во-первых, возраст уже не тот, а во-вторых, мы под постоянным колпаком. Те, на кого зуб имеем, нас из виду не выпускают.
— Так вы что же, из меня решили киллера сделать? — тихо, но жестко спросил Давыдов.
— Киллеру за ликвидацию платят, — так же твердо ответил полковник. — Я тебе денег не предлагаю, потому что и сам это делаю не за деньги. Просто хочу, чтобы все было по закону. Если Уголовный кодекс стоит на защите блатоты, то хотя бы по закону справедливости.
В квартире в очередной раз повисла тишина, только в этот раз не пришлось пить коньяк, чтобы разрядить обстановку.
— Нет, — решительно произнес Денис. — Я солдат, а не палач.
Прозвучало его заявление немного пафосно, но про себя старший лейтенант подумал, что так будет даже лучше, убедительней.
Юрий Сергеевич ничего говорить не стал, он молча встал из-за стола и прошел в прихожую.
— Вы куда? — спросил Денис.
— Домой, — не глядя на него, холодно ответил полковник. — Это конспиративная точка, здесь тебя никто не потревожит. В понедельник будешь уходить — ключи оставь в почтовом ящике…
Глава 4 Головная боль генерала Фрибера
Сигнал «Подарок Люцифера» подобно взрыву вздыбил штаб американских оккупационных войск в Афганистане. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, сигнал, разработанный в шифровальном управлении Пентагона, обозначал лишь одно — потерю ядерного боеприпаса. С учетом того, что пропажа была совершена на территории боевых действий, последствия для самих американцев могли оказаться самыми катастрофическими. Это понимали все — от рядового шифровальщика до командующего оккупационными силами.
Высокий широкоплечий блондин с продолговатым лицом тевтонского рыцаря, крупными чертами и мощной квадратной челюстью, дивизионный генерал Джим Райнер, широко шагая, быстро шел по коридору штаба американского экспедиционного корпуса.
В зубах генерал крепко сжимал толстую темно-коричневую сигару; попыхивая, выпускал облако сизого табачного дыма. Его глубоко посаженные серые глаза пылали праведным огнем. Два молодых офицера по особым поручениям едва поспевали за командующим.
Широко распахнув дверь, Райнер вошел в кабинет оперативного дежурного офицера и с порога рявкнул:
— Что здесь происходит?
— Сэр, — перед командующим вытянулся смуглолицый полковник-латиноамериканец в очках с роговой допотопной оправой и толстыми стеклами диоптрий, — сорок минут, как пропала связь с транспортным вертолетом «СН-47», участвующим в операции «Охота на мурену». На борту находились четверо членов экипажа и двенадцать рейнджеров под командованием майора Старка, сопровождавшие SADM.
