— Джон Кристи[32]тоже был с положением и приличный, — сказал Джейк, закрывая за ним дверь.
Голос Молли:
— Я уже весь обед съела.
— Сейчас не обед, а завтрак, клопица, — отозвался Джейк, взъерошив ее светленькие кудряшки.
Молли всего четыре, а вот Сэмми семь, и от него приходится газеты прятать. Отступив в гостиную, Джейк не успел еще толком вскрыть длинный бурый конверт, как тут же несмело приотворилась дверь.
— Что там? Плохие новости?
— Я еще конверт не открыл, мам.
— Хорошо, что я приехала пожить с вами! Ты ведь доволен? Я помогаю, правда?
— Да, мам.
— И мне хорошо. И дети меня любят, какие пр-релестные!
Недовскрытый конверт Джейк вмял в карман халата.
— Я здесь уже неделю, а ты ни разу не сказал, как я, на твой взгляд, выгляжу. Но ты согласен, что я неплохо сохранилась? Ведь правда же я выгляжу моложе своих лет?
— Да, да!
— Вот, все так говорят. Доктор Беркович, например… он меня обожает, а когда я ходила к нему по поводу того уплотнения в груди… ну, вот здесь которое… он был просто поражен. Был в полном изумлении. «Вам действительно шестьдесят два? — спрашивает. — Нет, не верю. Такая грудь!» А ведь он доктор, сам понимаешь! У меня бывают приливы, ну да, но это и все! Природа творит изумительную красоту, но может и подкузьмить. Слушай, а ведь адвокаты тебе, наверное, недешево обойдутся?
Из кухни доносится голос Нэнси:
— Джейк, дорогой, ты кофе будешь?
— Иду-иду.
Пригубив кофе, Джейк притворился, что всецело поглощен газетой «Гардиан», а сам тихонько шарил под столом ногой; наконец нащупал ногу Нэнси. Ему очень не нравилось, что Нэнси кормит младенца грудью за кухонным столом в присутствии свекрови. Жаркий оценивающий взгляд матери, направленный на грудь Нэнси, приводил Джейка в бешенство. Вдруг Нэнси вскрикнула:
— О, Джейк тоже был кусака, такой кусака! У меня вся грудь была возле сосков в следах укусов. Он-то, конечно, не помнит, правда, кецеле?
— Не возражаете, — привстал с чашкой в руке Джейк, — если я допью кофе в гостиной?
Но ее карканье и туда проникало.
— Джейк говорит, что для своего возр-раста я очень хорошо сохранилась! На его взгляд, я выгляжу молодо. Но может быть, — добавляет миссис Херш вопросительно, — может быть, он это нарочно?
На этот раз Нэнси отвечать не спешила.
— Щека вот здесь немножечко запала, но, слушайте, зато-таки не будут говорить, что у меня зубы вставные! Кое-кто лезет из кожи вон, ставит такие белые, что стыдно смотреть! А мне вот это как раз все равно. Или я буду делать напоказ? Слушайте, я ведь не совсем дура. Самообманом не занимаюсь и подсинивать волосы еще не начала. Но вообще-то старость не радость.
— Но надо же сохранять достоинство, — помимо воли вырвалось у Нэнси.
— Да, это верно. Но мне полегче: писаной красавицей я не была никогда. — И, стрельнув в Нэнси яростным разящим взглядом, добавила: — Красивой женщине хуже: вот уж такой, должно быть, старость сущий ад!
Пока Нэнси перекладывала младенца от одной груди к другой, он коротко вякнул.
— Смотрите осторожней, милочка. Молоко, бывает, так растягивает кожу — это ужас какой-то! Вы-то небось хотите сохраниться?
Ах, Нэнси, подумал Джейк. Нэнси, любимая, дорогая, — и начал всхлипывать. Неудержимо. Не сохраняя никакого достоинства. Но ему все же хватило соображения выскользнуть из гостиной и запереться в сортире. На радиаторе обнаружив часть субботнего выпуска газеты «Монреаль стар» вверх тем листом, на котором во всю полосу красовалась реклама канадской сети универмагов «Итонс». Одежда и товары для спорта.
Джейк сразу и припомнил: да, было дело… и как раз суббота, утро, тот самый «Итонс». В тот раз его затащил туда Додик, Додик Кравиц, и они, на сей раз не пытаясь ничего стащить в отделе игрушек, сразу направились в секцию женского белья; улучив момент, когда никто не видел, нырнули в зал с примерочными кабинками. Додик распахнул дверь в кабинку, и как раз вовремя: удалось поглазеть на потрясную девицу, которая растерянно застыла, не успев спрятать груди в кружевной черный лифчик. Толстая продавщица подняла крик.
— Да я просто тетю ищу! Тетю Этти, — сразу захныкал Додик, пытаясь ретироваться.
Но продавщица сцапала Додика за локоть:
— Сейчас позову начальника, и тебя на всю жизнь упекут в исправительную школу. Хулиган, мерзавец!
— Тетя Этти! — завопил Додик.
— Ах, да отпустите вы его, — вступилась девица.
Додик изо всех сил хряснул продавщицу каблуком по ноге, и они помчались, виляя между покупателями и чуть не кубарем слетев с эскалатора. Оказавшись на свободе, Додик сказал:
— Ну что, жопа с ручкой, видал буфера? Во! Есть за что подержаться!
— И что тебе с них проку?
— Ну, ты шмек![33]Ты че, не понял, что ли, куда она смотрела, когда сказала «отпустите его»? Так и уставилась на мой болт! Еще минута, я бы ее там же и отдрючил стояком у стенки!
Потом они насобирали хабариков, закурили и пошли в парк «Маунт Ройяль» искать в кустах парочки. Шагая, Додик во всю глотку распевал:
Мне просто ди-ико-о ба-абы надоели,
Я их, ей-бо-огу-у, всех видал в гробу;
Пусть девка манит голая в постели,
Ее я трахну чайником по лбу!
В тот раз он рассказал Джейку (кстати, о чайниках), что однажды нашел парочку, склещенную вместе — ну, типа, как у собак бывает, — и пришлось ему бежать в больницу Святого Иоанна, вызывать санитара с чайником, чтобы тот разнимал их, поливая горячей водичкой. Джейк ему не поверил. Что делать, ваша милость, таковы были мои первые шаги в сексуальной жизни! То есть вот так бедного Херша в детстве страшно совращали, подумал он, и от этого стало лучше, даже гораздо лучше.
Сунул руку в карман халата за сигариллой, а вытащился конверт из утренней почты. Самый важный: письмо от налогового инспектора. Великому Инквизитору (благослови его, Господи) настоятельно требовалась встреча с Джейком и его консультантом для дальнейшего их воспитания.
Ах, если бы он послушался Люка!
— Я знаю минимум троих клиентов Хоффмана, кому устроили полную, тотальную проверку. На твоем месте, Джейк, я бы из этой фирмы делал ноги.
— Да боязно как-то. Слишком он обо мне много знает.
Имелся в виду премудрый Оскар Хоффман, первый, кто зарегистрировал его предприятие с капиталом в сто фунтов и тремя директорами. Джейк тогда пришел к нему с коробкой перепутанных счетов, чеков и деклараций своего агента, в которых Хоффман, костлявый маленький мужичонка, этакий недомерок в очках со стальными дужками, разобрался запросто, пока Джейк лишь подобострастно моргал, собираясь выйти из его кабинета так же тихо и скромно, как вошел. Тут Хоффман и объявил Джейку, что с сегодняшнего дня и впредь находится у предприятия Джейка на окладе в пять тысяч фунтов с выплатой по получении дохода за вычетом налога государству. Еще десять тысяч фунтов можно оставить на счете его фирмы (на издержки, если можно так выразиться), и тогда не надо будет изобретать больше никаких хитростей, во всяком случае до тех пор, пока у Джейка не вырастут доходы, а они всенепременно, — просияв, заверил его Хоффман, — всенепременно вырастут!
