Их с Соломоном познакомил Филипп Дюран, брат Мари-Анн, женщины, с которой Шотландец сейчас жил. Она была вдовой торговца по имени Андре Мишо, на которого он когда-то работал. Соломон, богатый торговец пушниной, как раз подыскивал себе партнера, хорошо знающего эти края. Он приобрел горький опыт общения с британцами в армии и не скрывал своего к ним отвращения, поэтому решил заключить сделку с торговцем канадского происхождения, отлично знающим проложенные колонизаторами-французами тропы и готовым проложить новые.
Голландец путешествовал по региону в поисках меха уже многие годы. Филипп давно его знал и сразу же предложил Соломону свести их друг с другом. Обязанностью Шотландца теперь было лишь наладить между ними контакт. В случае, если ван дер Меер согласится взять Джейкоба Соломона в партнеры, этот последний имел все шансы в недалеком будущем выкупить пай своего компаньона: ван дер Меер был мужчина в летах и долгие экспедиции теперь утомляли его настолько, что он выразил желание в ближайшее время отойти от дел.
Шотландец подозревал, что Филипп Дюран, помогая наладить партнерские отношения между этими двумя людьми, преследует какую-то свою цель. О Голландце шурин рассказал ему не так уж много. Во время последнего путешествия группа торговцев, в которую входил и сам рассказчик, дала Голландцу тайное задание, связанное с ограничениями, которые наложило на торговлю с индейцами британское правительство. Судя по разговорам, старик сделал лишь часть того, что обещал, и заявил, что отчитается перед нанимателями уже после своего возвращения из Гран-Портажа[18]в конце будущего лета. Всю зиму местные торговцы пушниной скрипели зубами от злости. Любой ценой нужно было заставить ван дер Меера рассказать наконец, что он предпринял и на что ушли деньги! Ситуация сложилась катастрофическая.
Оживление торговли в регионе Великих озер подтолкнуло упомянутую выше группу негоциантов к созданию Лиги, целью которой было помогать индейским племенам, недовольным новыми порядками. Разумеется, каждый участник этой лиги преследовал свои интересы: кто-то – политические, а кто-то – чисто коммерческие.
Но главная цель была одна: изгнать из страны британские гарнизоны и получить власть над канадскими территориями.
Для реализации этих планов организаторы Лиги обратились за помощью к французским властям, все еще пребывающим в Луизиане[19], но особых успехов не добились. В надежде получить поддержку Понтиак вступил в переговоры с капитаном Нейоном де Вильером, комендантом форта Шартр[20]. Де Вильер, однако, посоветовал вождю «закопать томагавк войны». Вероятнее всего, тем самым он рассчитывал заслужить расположение со стороны новых властей. О том, чтобы поддержать восстание, не могло быть и речи. Но группа торговцев французского происхождения из Иллинойса и территорий, на которых проживали индейцы-делавары, присоединилась к повстанцам. Вероятнее всего, восстание Понтиака поддерживали также некоторые американские негоцианты, желавшие заполучить под свой контроль многообещающие земли к западу от Иллинойса, но из страха перед возможными репрессиями они не заявили о себе открыто.
Летом 1763 года, пока индейцы сжигали и заливали кровью аванпосты долин Огайо и региона Великих озер, по Миссисипи к озеру Верхнее был доставлен сундук, полный золотых луидоров и испанских пиастров. Получить его должен был Голландец. Деньги предназначались мятежникам для покупки оружия и боеприпасов. Однако Голландца никак не могли найти, хотя было известно, что в конце сентября он вернулся из фактории Гран-Портаж. Из тени он вышел несколько месяцев спустя и стал набирать людей для следующей своей экспедиции. Когда же его спросили о деньгах, которые он, как предполагалось, получил, старик ответил, что спрятал их в надежном месте. Чернила на Парижском договоре еще не просохли, и представлялось правильным выждать какое-то время и узнать, как правительство распорядится территориями, на которых промышляли трапперы, тем более что Понтиак прекратил активные действия.
Мятеж индейцев затих с окончанием осады форта Детройт[21]. Члены Лиги скрепя сердце согласились с аргументами Голландца, однако вскоре начались распри, и мнения снова разделились. Филипп Дюран, который вел дело своего погибшего зятя Андре Мишо, оказался среди тех, кто настаивал на возвращении сундука, причем любой ценой. Знакомство с Джейкобом Соломоном пришлось как нельзя кстати: ненависть, которую тот испытывал к английским властям, делала его идеальным соратником. С его помощью Дюран рассчитывал добиться цели.
Вдоволь насмотревшись на танцующие пары, Шотландец перевел взгляд на Соломона, который, прихлопывая в ладоши, наблюдал за красивой дамой в зеленом платье.
– Что ж, нам пора! – сказал Шотландец, поворачиваясь к выходу. – Габриель отведет вас к ван дер Мееру завтра. Сейчас уже слишком поздно для визитов, и, я полагаю, Голландец не в том состоянии, чтобы толково ответить на наши вопросы. К тому же я обещал сегодня вернуться в Батискан, к Мари-Анн.
Когда он обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на красивую супругу нотариуса, произошло невероятное: она застыла посреди зала, в упор глядя на него, – бледная, с расширенными от изумления глазами…
– Madam? Madam? Are you…[22]Вам плохо?
Сердце готово было выскочить из груди. Он здесь, в нескольких шагах от нее, и смотрит с невозмутимым видом! Горячая волна накрыла ее, и Изабель пошатнулась. Алекс! Мужчина едва заметно кивнул и отвернулся, оставив ее во власти внезапной слабости посреди танцующих, которые старательно ее обходили. Изабель же неотрывно смотрела на его темные, с бронзовым отливом волосы, пока они не исчезли в море париков. Мгновение – и все поплыло у нее перед глазами.
– Madam!
Кто-то сжал ей запястье, и Изабель подняла голову. Мистер Фробишер смотрел на нее с тревогой и участием.
– Мне стало дурно, мсье! – проговорила Изабель, с трудом сдерживая душившие ее рыдания. – Простите, я… я немного устала. Думаю, мне лучше присесть. Прошу вас, принесите бокал пунша, и мне сразу станет лучше!
– Punch, yes, yes! With great pleasure, madame![23]
