А оказалось, это только начало. День за днем Птицеловы объявляли, что очередной Почтенный оказался демоном, и люди в страхе смотрели, как их соседей уводят в кандалах. Понадобились годы, чтобы люди поняли замысел Птицеловов — искоренить саму веру в Почтенных.
«Самое ужасное, — вспоминали старики, — что даже боги словно были бессильны перед этими палачами».
У Птицеловов повсюду были доносчики. Люди боялись молиться, боялись говорить и даже думать…
А затем, через десять лет ужаса, что-то изменилось в сердце угнетенного народа. Боязливый ропот перерос в недовольные крики, и вскоре по стране полыхнули восстания. Вчерашних угнетателей свергли, начали ловить и казнить. Уцелевшие Птицеловы пустились в бега.
На этой волне поднялись Книжники. Они объявили: раз с Птицеловами покончено, пора разделаться с их безумными книгами, этими ужасными, ядовитыми книгами. И повсюду запылали костры из книг Птицеловов, а в церквях принялись срывать птичьи клетки, оставляя пустые проемы.
Возможно, Сердце могло дать народу ощущение единства и цельности, с чем не справились Почтенные, восстановленные в правах. Сердце манило освобождением от бремени страстей и растворением в сияющем Ничто. Может, в этом есть смысл, думала Мошка и пугалась таких мыслей.
Ветер влетел через проем и закружил соломинку на полу. Мошка поежилась, стряхивая тяжкие раздумья. Она достала кошелек, взвесила его на ладони и заглянула внутрь. В следующий миг она выбежала из церкви, задев плечом дверь.
В кошельке лежал всего лишь один фартинг, два кусочка грифеля, несколько гвоздей и ягодные семечки. Чутье ребенка, обделенного любовью, подсказало ей, что Клент решил просто-напросто избавиться от нее.
«В» ЗНАЧИТ «ВОРОВСТВО»
Мистрис Бессел вскинула на Мошку глаза, но не выказала удивления, когда та, запыхавшись, вбежала в ее магазин. Она взглянула на горсть мусора, выразительно протянутую Мошкой, и укоризненно поцокала языком.
— Как некрасиво с его стороны, — сказала она с нотками материнской заботы в голосе. — Я думала, он тебе оставит хотя бы немного денег. Хорошо, что ты недалеко ушла от дома, так что можешь вернуться в Чог, усвоив полезный урок. И никому вреда не будет.
Внимательные голубые глаза мистрис Бессел изучали лицо Мошки, пытаясь понять, не был ли ей причинен определенный вред.
Мошка упрямо сжала губы, чтобы не сболтнуть лишнего.
— А теперь скажи мне, — продолжила мистрис Бессел, неверно толкуя гримасу Мошки, — он что, причинил тебе… какой-нибудь вред?
Мошка ответила ей мрачным взглядом, в котором читались ее невысказанные чувства. Внезапно она решила кивнуть.
— Ну, это, конечно, его не красит, но в твоем возрасте пора бы знать, что нельзя доверяться всяким проходимцам вроде Эпонимия Клента. Ты что, и вправду собиралась идти с ним до Манделиона?
Выходит, Клент хотел-таки попасть в Манделион, подумала Мошка. И отослал ее подальше, чтобы она ему не мешала. А сам направился в город, где когда-то жил ее отец…
— Он на лодке поплывет? — спросила Мошка, вонзив черный взгляд в глаза мистрис Бессел. — Сдается мне, Речника нанимать он не будет?
Компания Речников, некогда гильдия лодочников-перевозчиков, с давних пор патрулировала реки на предмет отлова темных личностей. Если Клент так стремился сменить одежду, он наверняка не захочет иметь дела с Речниками.
— И вы знаете, на какой лодке он поплывет, — сказала Мошка и, медленно раскрыв ладонь, стряхнула мусор. Фартинг остался лежать.
Улыбка мистрис Бессел стекла с глаз, оставшись только на губах.
— Что ж, имей в виду, я ничего тебе не говорила, — сказала она. — Ты сама обо всем догадалась. Он поплывет на «Пылкой деве», барже, стоящей у этого берега. Она ходит под флагом короля Отважного.
Мошка сделала несколько шагов к двери, но затем остановилась. Чего-то не хватало.
— Где мой гусь?
— Гусь? — спросила мистрис Бессел и глубоко вздохнула, опустив глаза. — Эпонимий сказал, это его птица. Я назвала ему людей, к которым нужно обратиться, и место для ночлега, а он в обмен отдал мне гуся. Сама с ним разбирайся, если встретишь.
Мошка сжала кулаки и ощетинилась, как кошка.
— Сараци-и-ин! — завопила она. — Лисы!
В дверном проеме показалась любопытная гусиная голова на длинной шее. И в магазин своей важной походкой вошел Сарацин, издавая при этом звуки, будто перекатывал в клюве камешки. Мошка кинулась к нему и обняла.
— Фартингейл! — прокричала мистрис Бессел.
В магазин заглянул растерянный паренек с пучком крапивы в руке.
— Забери этого гуся и держи его как следует.
Паренек обтер свободную руку о передник и поспешил исполнить указание.
Дальше все произошло очень быстро. Поскольку Мошка забралась под стол и натянула чепчик до подбородка, она только слышала шум и крики.
— Накинь на него рогожу и хватай! — прокричала мистрис Бессел. — Ну же!
Судя по всему, Фартингейл попробовал исполнить указание: раздался крик боли и звук бьющейся посуды. Раз Фартингейл может кричать, значит, он остался в живых, обрадовалась Мошка. Мальчик яростно выкрикивал незнакомые слова, а Мошка с интересом запоминала их на будущее.
Наконец шум стих, и Мошка, убрав чепчик с лица, осмотрела магазин. Пол усеивали осколки мела, фрагменты каменных изваяний и ленты. Через этот погром в своей невозмутимой манере шагал Сарацин с оранжевым клювом, перепачканным каменной пылью. Фартингейл прятался за разбитой стойкой, прижимая руку к кровоточащему носу. Мистрис Бессел запрыгнула на стул и подобрала юбки. Когда гусь прошествовал мимо, стул под ней опасливо заскрипел.
Мошка выбралась из-под стола, бережно взяла в руки гуся и, кивнув хозяйке магазина, поспешила раскланяться.
— Простите, пожалуйста, мистрис Бессел, — выпалила она скороговоркой. — У Сарацина сильно развита антипатия к незнакомцам.
Мошке давно нравилось слово «антипатия», и она обрадовалась такой удачной возможности применить его.
Выйдя из магазина на подгибающихся ногах, Мошка направилась к пристани. Она не сомневалась, что в скором времени мистрис Бессел придет в себя и отправит по ее следу констебля, но стоит броситься бегом, и хозяйка магазина запросто крикнет на всю улицу: «Держи вора!» Тут-то ей и конец придет.
Среди мачт и парусов Мошка увидела желтый флаг с тетеревом, гербом короля Отважного. «Пылкая дева» была нагружена до предела, команда накрывала тюки мешковиной, а чайки с криками кружили над баржей.
Натянув чепец пониже, чтобы прикрыть выцветите брови, Мошка продиралась через шумную толпу к судну. На палубе шла оживленная дискуссия:
— …буду весьма признателен за расторопность, — проговорил Клент в своей высокопарной манере.
