— Я не скажу!
— Придется, а то она не поможет.
— Черт побери, а это не может тоже остаться на моей совести?
— Попробуй не говорить, только она все равно прижмет тебя своим «мне надо знать». А если соврешь, она сразу тебя вычислит и пошлет к чертовой бабушке. И поедешь ты тогда в Лимингтон-Спа к гному, который делает аборты вязальными спицами. Тебе решать. Не плачь, Джейн. На-ка, вытри слезы; Мамочку слезами не разжалобишь. Тебе надо быть сильной, иначе она даже пальцем не шевельнет.
Джейн всхлипнула и утерла слезу.
— Что она сделает?
— Даст тебе чаю, на вкус он как мята. Ты его выпьешь, как она скажет, и все. Я знаю, о чем ты думаешь. Ответ — нет. Это не зелье и не колдовство. Просто травяной настой, который даст нужный эффект. Ты пропотеешь, покровишь, и все.
— О боже! Боже!
— Так, Джейн, если ты не готова, проваливай. Если Мамочка решит, что ты не готова, она точно не возьмется. Ступай к мужчине, от которого ты залетела, и узнай, нет ли другого выхода.
— Нет, я готова. Правда. Смотри. — Джейн достала из кармана мини-юбки конверт.
— Об этом даже не заговаривай и не пытайся всучить его Мамочке. Просто оставь на камине.
Петля на калитке жалобно взвыла, сообщая, что Мамочка вернулась. Я ободряюще кивнула Джейн и выпрямила спину, показывая, как надо сесть, чтобы подобающе ее встретить.
Мамочка шумно ввалилась в дом, повесила клюку и закрыла за собою дверь.
— Доброе утро, Джейн.
— Доброе утро, Мамочка.
Я встала, чтобы помочь ей раздеться.
— Задницу не задувает в такой юбке? Ты госпожу спросила про наше дельце?
— Спросила, Мамочка; она рвалась на запад, как будто держала в левой руке чашку.
Мамочка обернулась и с изумлением посмотрела на меня. Я всеми силами старалась не покраснеть, но все-таки залилась румянцем.
— Черт знает что, — прокомментировала Мамочка. — Приступим.
После того как Джейн, прихватив мешочек с травами, поспешно удалилась, Мамочка достала нюхательный табак. Она его употребляла каждый день. Табак из магазина смешивала с серо-зелеными листьями чихотной травы, а смесь хранила в серебряной табакерке, подаренной кем-то в знак глубокой благодарности. Эта коробочка с цветочной гравировкой так часто бывала в Мамочкиной ладони, что постепенно приняла ее форму. Мамочка поддевала крышку большим пальцем, погружала его внутрь и, поднося понюшку к носу, уже захлопывала крышку. Как только табак попадал в нос, в глазах Мамочки возникал блеск. Мне это было отвратительно; я бы ни за что не стала пробовать. А Мамочка признавалась, что от табака мир ненадолго делался ярче.
— До чего ж безмозглая бабенка, — сказала Мамочка, в то время как лицо ее все больше и больше расплывалось от удовольствия. Она откинулась назад, чтобы не лилось из носа. — Она меня вообще не слушала. Мечтала только об одном — скорее смыться.
— Они тебя боятся, Мамочка. Пугаются.
— И хорошо. Если бы видели чуть дальше собственного носа, пугались бы еще сильнее. Она говорит, всего одну течку пропустила. Как же!
— С чего ей врать?
— Мой голубочек, бедняжки всегда врут. — Табак одновременно бодрил ее и делал ласковее, а становясь ласковее, она всегда называла меня «голубочком», «зайчонком» или «цветочком». — Сначала тянут, надеясь, что ошиблись, потом еще одних месячных нет, потом еще одних, а дальше они уже считают, что не было всего одних. Врут сами себе. Как и в любом другом деле, лжи больше, чем правды.
— Но это же опасно.
— Они еще зеленые — не понимают.
— Так ты ей дала птичий клей с блошиной мятой?
Мамочка не ответила, что было само по себе ответом. Казалось, ее мысли заняты чем-то другим. Я знала, что и в каких пропорциях она впихнула в руку Джейн, и с легкостью могла бы повторить рецепт, но Мамочка и близко не подпускала меня к этим снадобьям. Ягода омелы, которую мы называли «птичьим клеем», чрезвычайно опасна. Одно из лучших абортивных средств, она вызывает кровотечение и сокращения матки. Блошиная мята не просто придает отвару душистый вкус, она тоже стимулирует сокращения матки. Эти растения усиливают действие друг друга, но с омелой нужна абсолютная точность. Малейший просчет может привести к головокружению, галлюцинациям, параличу и даже смерти. Приготовление абортивных смесей Мамочка называла «игрой с лукавым» и на пушечный выстрел меня к ним не подпускала.
Она предупредила Джейн Лоут о неприятных побочных эффектах: мол, будет пот, рвота, боль и головокружение. Симптомы эти наказала списать на отравление собранными накануне сморчками или майскими грибами.
— С какого перепугу я пойду грибы собирать? — изумилась Джейн. — Я ж не какая-то монашка, горланящая песни на лугу. Я даже не знаю, как они выглядят.
— Как раз поэтому и ошибешься, смекаешь? В общем, так: встаешь с утра пораньше и отправляешься по грибы, а возвращаешься домой сияющая и очумевшая, как битники, что дальше по дороге живут. И не забудь по возвращении всем объявить, что сердце твое щемит от радости и предвкушения весны.
Как только Мамочка отвернулась, Джейн молча положила деньги на каминную полку, взяла банку и вышла.
Я уточнила у Мамочки, что она вручила Джейн Лоут, только чтобы понять ее намерения. Когда была уверена, она всегда давала самые действенные абортивные средства, как в случае с Джейн Лоут. Когда же сомневалась или ей казалось, что девушка сама еще не до конца решила, Мамочка назначала более мягкие препараты: майоран, свеклу или валериану. Они вызывали кровотечение, но не наверняка. В таких случаях Мамочка говорила, что река сама решит, куда ей течь. Ой уж эта Мамочка! Она говорила, что реку невозможно заставить что-то сделать. Она может потечь. А может и передумать.
Но дело было не только в этом. На выбор абортивного средства — не то чтобы всегда, но часто — влияло то, что именно Мамочке удалось вызнать.
— Значит, она сказала, кто отец? Я думала, она не станет.
— Конечно рассказала! Куда они денутся! Посмотрят на меня — и тут же все выкладывают. Выходит, не так уж плохо, что они меня чуток боятся.
— Что-то новенькое?
— Нет, это имя здесь уже звучало, — ответила Мамочка, глядя куда-то в сторону Она взяла кочергу, поправила горящее полено. — Этому только дай девку на спину уложить. — Хихикнула и опустила кочергу на пол. — А им и нравится, дурам.
5
На ветке пронзительной трелью залилась малиновка. Мне временами казалось, что эта птица следует за мною по пятам. Всегда одна и та же. Особенно когда мы с Мамочкой шли в поле на сбор растений. Едва малиновка замечала, что я взрыхляю почву, тем самым открывая доступ к пище, как разражалась бурными восторгами. Так и сейчас: ликующая песня отвлекла меня, а голос Мамочки вернул обратно.
