Хоть он и выглядел потрясенным, от него исходила сила, которая сейчас выводила Клару из равновесия. Как он может быть таким невозмутимым, в то время как она трепещет каждой клеточкой своего тела? Франсуа прикрыл мертвое животное брезентовым чехлом.
– Но тогда… кто? – спросила девушка, совершенно ошеломленная, со страхом вглядываясь в окружающую ночную темноту.
– Здесь кто-то еще, кроме нас, – выдохнула она. – Он следит за нами.
– Никого нет, Клара. Только ты и я.
И тут девушка заметила, что на ее белой ночной сорочке виднеются кровавые следы. Переведя взгляд на руки, она увидела, что ладони тоже перепачканы кровью.
Франсуа с усилием поднялся:
– Давай вернемся в дом, здесь холодно. Собаку я сейчас спрячу, а позже, когда стемнеет, похороню.
Пораженная и совершенно заледеневшая, Клара продолжала молчать.
– Давай ты подождешь меня в комнате, – предложил Франсуа.
Клара машинально послушалась. Затем она встала за стеклянной дверью и принялась наблюдать за Франсуа. Он с видимым усилием поднял крупную белую собаку, положил на расстеленный кусок брезента и отнес в сарайчик из светлого дерева, находящийся метрах в пятидесяти от дома. Там Франсуа занимался поделками и складывал разные ненужные предметы, с которыми не хотел расставаться.
Минутой позже Клара увидела, как он возвращается с ведром и щеткой в руках. Опустившись на колени, мужчина принялся оттирать пятна крови со светлых досок террасы.
Позже, все еще пребывая в состоянии шока и едва шевелясь, Клара принялась готовить завтрак для возвратившегося Франсуа. Как будто это было самое обычное утро.
Взгляд Клары задержался на лезвии ножа, которым возлюбленный резал апельсины, перед тем как приготовить из них сок. Из фруктов брызнули пурпурные капли, и девушка закрыла глаза, чтобы не видеть этого. Когда она снова их открыла, Франсуа с целеустремленным видом клал в тостер намазанные маслом хлебные ломтики. Причем все это проделывалось в тягостном молчании.
Закончив, мужчина подошел к Кларе, все еще стоявшей посреди гостиной, и поставил на стол перед ней стакан апельсинового сока. На стол, за которым совсем недавно они устроили праздничный ужин.
За которым Клара сделала ему предложение.
– Вот, выпей. Тебе станет лучше.
Одним глотком Франсуа опустошил стакан, приготовленный для себя. Внимательно посмотрев на красную жидкость, Клара, поколебавшись, села за стол.
– Скажи мне правду, – произнесла она умоляющим голосом.
При виде того, как Франсуа уставился на свой опустевший стакан, у Клары мелькнула мысль, что там он надеется почерпнуть смелости. Медленно, очень медленно собеседник поднял на девушку глаза. В них клубилась дурнота, густая, будто туман, падающий на дома в некоторые зимние ночи.
– Клара… – прошептал Франсуа и остановился.
С бьющимся сердцем девушка слушала его. Она умирала от желания встряхнуть Франсуа, расшевелить, чтобы он наконец выплюнул слова, так долго не слетающие у него с языка. Ей так хотелось, чтобы он утешил ее. Так, как это делал всегда.
– Я должен признаться тебе кое в чем.
Сердце Клары забилось еще сильнее. Или, может быть, наоборот, с разгона остановилось, сейчас она не могла этого понять.
– Человек, который убил этого типа, Ройера… – продолжил Франсуа. – Вот кто виноват в смерти собаки.
– Что?
– А теперь я очень хочу помешать ему стать опасностью и для тебя тоже.
Совершенно потрясенная, Клара только могла смотреть на любимого в ответ широко открытыми глазами.
– Какое это имеет отношение ко мне? Кто он? Почему приехал сюда?
Франсуа сглотнул. Казалось, время вокруг них замерло.
– Он не приезжал. Знаешь, в то, что я сейчас скажу, тебе будет трудно поверить. Но, пожалуйста, послушай меня.
Внезапно девушке показалось, что собеседник уже повторял это несколько раз, выискивая самый мягкий способ открыть ей правду. Глубоко вздохнув и положив руку себе на живот, он в конце концов произнес:
– Ты вовсе не та, кем себя считаешь.
9
Придвинувшись вместе со стулом, Франсуа схватил Клару за руку и снова сглотнул. Это мгновение оказалось еще более тягостным, чем она себе представляла.
– Скажи, у тебя много воспоминаний о раннем детстве?
– Я ничего о нем не помню… – сказала Клара, хмуря брови. – Как все… Но почему ты об этом спрашиваешь?
– Давай расскажи мне все, что об этом помнишь.
– Моя мать погибла в аварии, когда мне было шесть лет. Меня воспитал отец. Он умер от рака, как раз перед тем, как…
– У тебя есть какие-то картины в голове? Опиши мне какую-нибудь.
Клара послушалась. Первое, что пришло ей в голову, – как ни странно, профессор Амелен, который смотрит, как она читает свой рассказ. Сосредоточившись и постаравшись отвлечься от всего внешнего мира, девушка, запинаясь, пролепетала:
– Мой отец стоит посреди виноградника… там еще работники… я им помогаю…
Франсуа медленно поднялся на ноги, порылся в ящике комода и вынул оттуда папку, набитую документами. Достав из нее фотографию, он положил ее перед Кларой. На снимке был мужчина лет пятидесяти, стоявший посреди виноградника. Вокруг него рабочие собирали виноградные гроздья. Клара подняла брови:
– Где ты нашел это фото?
– Еще воспоминание?
– Наш дом…
Франсуа положил перед ней снятую «Полароидом» фотографию. Там был дом, который Клара только собиралась описать.
– Этот?
Девушка ответила растерянным взглядом, не понимая, к чему клонит ее собеседник.
– Ты помнишь о чем-нибудь еще? – спросил Франсуа.
– Меня пугают твои вопросы… Они мешают сосредоточиться…
– Вовсе не потому, Клара. Ты не можешь больше ни о чем вспомнить, потому что у тебя нет других воспоминаний.
– Что ты говоришь? Это такая игра?
Франсуа с нежностью вздохнул:
– Нет, ни в коем случае не игра. Как ты знаешь, в клинике я провожу исследования, касающиеся деятельности мозга, и особенно памяти…
Конечно, Клара была в курсе. Лаборатория «Брио» в Пессаке, Научный и Технологический Городок, питомник инновационных предприятий. Кабинеты такие же белоснежные, как халаты неврологов, работающих с Франсуа. Кларе довелось встречаться с некоторыми из них.
– Ты там занимаешься терапией и лекарствами, которые лечат болезнь Альцгеймера, – сказала она.
– Да, сегодня это моя специализация. Но несколько лет назад я руководил парижским отделением общественной программы. Программы, известной под названием «Мнемозина».
