– Ты редкий сукин сын, Оз. Ты это знаешь?
– А ты хочешь застрелиться, – пожал он плечами.
Пауза.
– Сделай одолжение, – сказал Литвак, рассеянно оглядываясь. – Когда наконец-то решишься, позвони мне. Не хочу больше ездить впустую.
– Хорошо.
– Ну тогда я пойду?
– Иди.
Талья Йоффе ждала прощаний, но Литвак просто вышел из дома, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Подожди! – крикнула она, выбегая следом за ним.
Он замер, растерянно обернулся.
– Ты голоден? – спросила Талья.
– Немного, а ты?
– Я ничего не ела два дня.
– Я думал, ты хочешь застрелиться, а не умереть от голода.
– Не смешно.
– С чего ты взяла, что я шучу?
– А разве нет?
– Ну, если только немного.
– Сейчас я бы лучше предпочла немного поесть.
– Кажется, я видел недалеко отсюда небольшую закусочную.
– Да, кажется, я тоже видела.
– Хочешь, чтобы я составил тебе компанию?
– Пока еще не знаю.
– Застрелиться можно и на сытый желудок. Не думаю, что хороший обед что-то изменит.
Они провели вместе остаток дня, вечер и ночь.
– Что теперь? – спросил утром Литвак.
– Я не знаю, – сказала Талья.
Они лежали в кровати дешевого мотеля. Талья курила, пуская к низкому потолку кольца дыма. Никто не знал, где они и с кем. Телефоны – и те были отключены.
– Куда теперь? – спросил Литвак, когда они покинули мотель.
Дорога была пустынна. Широкая, длинная, она ныряла за горизонт. И с одной стороны был город и работа, а с другой – загородный дом Тальи Йоффе. Литвак остановил машину на этом перекрестке и ждал, что скажет Талья.
– Решай сам, – сказала она и, закрыв глаза, устало откинулась на спинку сиденья.
Литвак отвез ее в город. Никто ни о чем не спросил их. Не разговаривали о случившемся и они. Не разговаривали ни с кем. Даже друг с другом. Просто коллеги. И ничего больше. По крайней мере, в первый месяц. Потом Талья Йоффе вспомнила о револьвере, оставленном в загородном доме, и решила, что должна вернуть его Озу Литваку. Она пришла к нему вечером и осталась на ночь.
– Это ничего не значит, – сказала Талья утром, но спустя неделю снова оказалась в его постели.
Когда она встретила Джейн – девочку, похожую на ее дочь, они с Литваком все еще говорили, что между ними ничего нет. Они взрослые, занятые люди. У них нет времени на чувства и прочие глупости… Но Джейн, эта маленькая, изувеченная девочка, – она что-то всколыхнула в Талье Йоффе.
– Я хочу, чтобы ты дал мне свой револьвер, – сказал она Озу Литваку.
Он не спросил, зачем. Просто достал завернутое в клочок черного хлопка оружие и положил на стол. От стали пахло маслом – Талья чувствовала это, когда блуждала по заброшенным домам подпространства, где нашла Джейн. Ей нужен был Билли. Нужна была его жизнь. Казалось, если она остановит его, то сможет искупить свою вину за то, что не смогла спасти дочь. Вместо нее она спасет других. Таких же живых. Таких же молодых.
– Помогло успокоиться? – спросил Оз Литвак, когда с Билли было покончено.
– О чем ты? – притворилась удивленной Талья Йоффе.
– Этому месту не помешала бы охрана.
– Что?
– Могут быть и другие двери.
– Так ты знал о Билли?
– Мне рассказал Третий.
– Откуда он узнал об этом? Я никому не говорила, что хочу сделать.
– Он рассказал лишь о том, что случилось с той девочкой. Джейн, да, кажется? Потом ты взяла у меня револьвер.
– Я должна была это сделать.
– Я тебя не упрекаю.
В этот вечер они расстались рано, словно что-то изменилось между ними, что-то сдвинулось. Вот только в какую сторону?
Талья Йоффе вернулась в свою одинокую квартиру и долго лежала в холодной кровати, не в силах заснуть. Она хотела думать о том, что осталось в прошлом: о своей дочери, об ее отце, о жизни, которая уже никогда не вернется, но вместо этого думала лишь о Джейн. Молодое тело восстанавливалось быстро, почти рекордно. Кости срастались, шрамы затягивались.
– Я бы хотела, Джейн, чтобы ты осталась здесь, – сказала Талья Йоффе, когда пришло время принимать решение.
– Я не смогу заменить вам дочь, доктор Йоффе.
– Значит, ты хочешь уйти?
– Нет. Если можно, то я останусь с Третьим, его сыном и остальными. Они не такие, как Билли. Не такие, как люди извне.
– Этот мир не создан для тебя, Джейн.
– Так исправьте это. Доктор Литвак сказал, что вы можете.
– А он сказал, что это изменит тебя?
– Он сказал, что в каждом из нас живет частица Билли. Сделайте то, о чем я вас прошу, доктор Йоффе. Я знаю, что вы забрали жизнь Билли. Не спрашивайте откуда. Теперь, я прошу вас, заберите частицу этого безумца из моей головы.
Две женщины долго смотрели друг другу в глаза. Затем Талья Йоффе ушла, так и не дав ответ.
– И все-таки ты редкий сукин сын, Оз, – сказала она вечером доктору Литваку. – Ты понимаешь, в чем убедил эту девочку?
– Я просто рассказал ей о том, чем мы здесь занимаемся. Остальное она решила сама. К тому же разве не ради таких, как она, существует этот проект?
– «Амок» находится в стадии разработки, Оз. Он слишком молод.
– Скажи об этом Третьему. Для него и его братьев это реальность.
– Третий не человек.
– Разве?
– Не такой человек, как мы.
– Ты говорила, что за ними будущее. Я думал, ты веришь в это.
– Верю, но…
– Когда-то нужно делать первые шаги.
– К черту тебя и твои первые шаги.
– Почему? Мне казалось, ты решила проблемы прежних неудач.
– Я не стану ставить опыты на Джейн!
– Что в ней особенного?
– Не хочу смотреть, как она сходит с ума.
– Провалов было не так много.
– Но были!
– И сколько ты еще сможешь оттягивать начало проекта? Год? Два?
– Проект работает в подпространстве.
– Это лишь половина проекта. Ты знаешь, зачем все это было устроено. Знаешь, кто стоит за этим.
– Мы не готовы, Оз. «Амок-16» может снова дать сбой, если выпустить его из подпространства. Здесь все не так, как в реальности. Понимаешь?
