– Я из крепостных князя Куракина, – рассказывал окружающим словоохотливый, одетый едва ли не в тряпье кудлатый парень с редкой бороденкой, – управляющий в имении невзлюбил меня, вот я подался в солдатчину.
Лица у большинства бледные, а веселье откровенно натужное, но ничего. Охотников не сопровождали – они добровольцы, и если передумают, так вот им последний шанс отказаться.
К Игорю не лезли. Поглядывали с любопытством, но так – как бы невзначай. Долгим путешествие не было – что такое пара верст для молодых парней? Начали попадаться прохожие, с интересом поглядывающие на будущих улан. С не меньшим интересом пялились на прохожих и будущие воины, в том числе и попаданец.
Исторические сериалы он не то чтобы смотрел… Скажем так – иногда приходилось (у кого есть женщина – поймут), и более-менее представлял костюмы этого столетия. Однако в фильмах они были идеально подогнанные, прекрасно сидевшие. Здесь же… То ли портные были классом пониже, то ли сами ткани, а скорее всего – и то и другое. Так что выглядели прохожие как актеры плохого любительского театра, если не всматриваться в лица. А лица и правда отличались – многие были в оспинах, часто встречались шрамы, да и мимика была совсем другой. И это если даже не обращать внимания на отсутствие мостовых и чавкающую грязь под ногами, щедро перемешанную с конским навозом и собачьим дерьмом.
Трактир был… Ну как трактир – как-то так его Игорь и представлял. Достаточно аккуратное одноэтажное здание из кирпича и досок размером со школьную столовую. Внутри чисто – относительно, понятно; столы и скамьи очень массивные, есть и стулья – немногочисленные и тоже добротные. Скатертей нет, но доски чистые – даже от входа видно.
Посетителей много – десятка два офицеров, причем не только улан, и полсотни ветеранов. Ну и гражданские любопытствующие (как потом узнал попаданец, присутствовать они могли только в том случае, если брали последующий расчет с трактирщиком за вояк на себя – в складчину). Взгляды сразу скрестились на Русине – он сильно выделялся.
Ничего, публики он не боялся – постоянные соревнования приучили. Так что сделал самую невозмутимую физиономию и прошел вместе с остальными новобранцами к отведенным для них столам.
Сперва символические хлеб-соль, затем алкоголь по стопке (к слову – откровенно слабенький и дрянной). Впрочем, рекруты оценили водку как «хорошую», на что парень сделал себе мысленную отметку – поосторожней относиться к местному алкоголю. Пили немного, но вот пьянели быстро – видимо, привычки не было.
Потом началось представление – новобранцы выходили на расчищенное пространство перед трактиром, длинно или коротко представлялись:
– Я – Мартын из Заволочья! – выскочил крепыш в драных сапогах, с шальными глазами и клочковатой бороденкой, после чего начал плясать. Музыка была незатейливой, но о существовании некоторых инструментов на Руси Игорь даже не подозревал – волынка, например…
Плясали дико, истово, попаданец уже знал, что сейчас оценивается их умение владеть телом, не стесняться окружающих… Да много чего. Для себя же он решил – ТАК танцевать он не будет. Мог бы поразить местных – мастер спорта по спортивным танцам все-таки. По здешним меркам это… Круче вряд ли найдется.
Вот только он уже знал, что к фиглярам (а танцоры и актеры сейчас не котируются) даже в Европе отношение пренебрежительное[10], а уж на Руси… Одно дело – танцевать для друзей, но для публики… Фи.
Подойдя к скрипачу (паршивому, нужно сказать), Игорь за несколько минут «вбил» в него мелодию. Судя по заинтересованному виду музыканта – понравилась.
Когда взгляды офицеров полка стали все чаще останавливаться на попаданце, он понял, что танцевать все-таки придется, и мысленно ухмыльнулся. Вышел, сделал знак музыкантам – и под залихватскую мелодию джиги начал отплясывать знаменитейший ирландский танец, который в его реальности появился на свет в конце девятнадцатого века. Но, судя по восхищенным взглядам военных, истории суждено немного измениться, и очень может быть, что танец станет национальным, но в этот раз – русским.
Танцевал он самый строгий и воинственный вариант, который только помнил. Более того, левую руку он положил на бедро – так, как это делали офицеры, придерживая клинок у бедра, даже когда этого клинка и не было. Насмешливо поглядывая на майора и капитана, он танцевал с прямой спиной – мелькали только ноги. Это выглядело настолько воинственно, красиво и непривычно, что секунд-майор улыбнулся и, сняв кивер, поклонился, признавая пора- жение.
* * *
– Я же говорил, выкрутится, – негромко сказал Осинский, наклонившись к Пушкареву.
– Да я и не сомневался, – с какой-то странной интонацией ответил тот, – просто ожидал, что как-то по-другому.
– Да уж, – хмыкнул секунд-майор, – я тоже ожидал, что он просто объявит себя дворянином. А тут… Вроде как таится, но даже не понимает, что таким танцем буквально кричит о прекрасных учителях и родовитости, привлекая еще больше внимания.
– Да, может, и не понимает, – протянул ротмистр, – если воспитывался не в Европе.
В ответ на вопросительно поднятую бровь он отмахнулся:
– Не сейчас – это пока только догадки.
Глава 6
С этого дня в его контубернии началась совсем иная жизнь. Игоря приняли за своего. Выделили лавку для сна – широкую, немногим у2же привычной ему односпальной кровати; тонкий войлок, чтобы укрываться, и набитый сеном мешок в качестве матраса, от последнего попаданец сразу же отказался, попросив обычный войлок. Дали и сундук с многочисленным имуществом: сапоги и опорки, мундир и старенькую мещанскую одежду для грязных работ; щетку для одежды и всевозможные «аксессуары» для двух «служебных» лошадей.
– Сходи-ка за водой, – сунул ему ведра в первый же день действительной службы конопатый Андрей, как только Игорь вернулся в избу после упражнений с клинками. Безропотно взяв деревянные тяжелые ведра, он натаскал воды и спросил Андрея:
– Еще чем помочь?
– Да чем ты поможешь – ты ж из бар, явно руками работать не привык, – неожиданно словоохотливо ответил тот.
– Ну так надо же привыкать.
Так и повелось, что Русин взял на себя немалую часть хозяйственных хлопот – готовку, починку одежды, еще какие-то мелочи. За это его освободили от уборки того же навоза – уланам почему-то неловко было видеть его с вилами. Чистить лошадей, которых выдали попаданцу, пожалуйста, но с навозом – ни-ни. Лица у солдат сразу делались деревянными, и вилы отбирались. То же самое было и другими «грязными» работами. В чем тут причина, он пока не разобрался, а сослуживцы не спешили его просвещать.
К слову, условия содержания оказались очень недурными – уланам было положено пятнадцать рублей в год, плюс доплата продуктами. Часть денег удерживали за все хорошее, да жалование задерживали, да какие-то поборы… Но вообще-то говоря, хватало. После всех задержек, пошива мундира (за свой счет!) и прочих расходов на руках оставалось около пяти рублей – плюс продукты – очень много продуктов.
