Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 16
Тут Алёше на голову посыпались мелкие камешки, и из расщелины показалась кошкина мордочка:
– Тоннель вполне проходимый. Я, правда, до конца не добралась, но вроде бы ничего.
– А свет в конце тоннеля есть? – уточнил на всякий случай следователь.
– Есть-есть. Ну, давай забирайся.
Отдохнувший Алёша подпрыгнул, ухватился обеими руками за нижний край расщелины, подтянулся, помогая себе коленями. Маруся вцепилась когтями ему в воротник и, упираясь задними лапами, тоже тянула изо всех сил. Ещё толчок, ещё рывок – и Алексей оказался внутри тоннеля. Где-то там, вдалеке, на том конце, обнадёживающе мерцал свет. К нему и направились покорители Скалистых гор.
Сначала Алёша мог идти прямо. Потом пришлось пригнуться. Потом – встать на четвереньки: расщелина стремительно теряла в высоте и сужалась. Наконец, следователь вынужден был лечь на живот и передвигаться ползком, видя перед собой только Марусин хвост.
Постепенно он удалялся: кошки куда лучше мальчиков приспособлены для ползания по узким лазам. Недаром говорят: маленький, да удаленький. Неожиданно Маруся издала радостное «А-а-а!», и конец тоннеля открылся Алёшиным глазам во всей красе: кошка выбралась наружу и перестала его заслонять.
Теперь и следователь по особым делам не смог сдержать крика радости и, поднатужившись, стремительно, как пробка вылетел из расщелины.
Глава двенадцатая
Спуск
Оказалось, что Марусино «А-а-а!» не было криком радости. Оно было воплем ужаса. Выход из тоннеля находился посреди голой скальной стены, уходившей в глубокую пропасть. Безуспешно пытаясь ухватиться за что-нибудь, Алёша вслед за кошкой полетел вниз. Быстро проносились за метром метр, но мысли мелькали ещё быстрее: «Это ж надо, угодить прямо в пропасть! Прав будет тот, кто скажет, что мы запропастились где-то в Скалистых горах».
Но он не запропастился. Поймав рукой ветку деревца, каким-то чудом выросшего на отвесном утёсе, следователь остановил своё падение и – о счастье! – нащупал ногами небольшую каменистую площадочку. Стоять на ней было не очень удобно, но не о комфорте речь: наконец можно прийти в себя и оглядеться.
Наверху – безмятежное синее небо. Слева – слегка шероховатая поверхность вертикальной скалы. Вниз смотреть не хотелось до ужаса, Алёша и не стал. Справа – совсем близко, чуть дальше вытянутой руки – узкий каменный выступ, вроде маленькой полочки, а на нём – какой-то шерстистый клубочек с порывисто вздымающимися боками.
– Маруся? – не веря собственным глазам, спросил следователь.
Комочек вытянулся, насколько это было возможно на крошечном уступе, блеснули широко раскрытые глаза, ещё отуманенные страхом.
– Алёша! – откликнулась кошка. – А я уж решила.
– Здорово мы с тобой влипли, – прервал помощницу Алексей, – но не будем отчаиваться. Как-нибудь выберемся.
Как-нибудь. Как? На первый взгляд, положение казалось совершенно безнадёжным. А на второй? Следователь решил осмотреться ещё раз. Наверху – безмятежное синее небо. Слева.
Слева, на чуть выступающем из скалы камне, примостилась маленькая птичка, зеленоватая, с жёлтой грудкой и чёрной шапочкой. Удивительно подвижная, она ни секунды не могла сидеть спокойно, подпрыгивала на своем камешке, крутила любопытной головой. «Наверное, чиж», – вспомнив уроки биологии, предположил Алёша.
– Удивительные чудеса творятся, – пробормотал Чиж, взъерошив пёрышки. – Летучие мыши в горах встречаются часто, а вот летучие кошки. Первый раз вижу.
Маруся потянулась лапой по направлению к птице.
– Но-но, – остановил её Чижик, – ты не очень-то!
– Не бойся, – успокоил птичку вжавшийся в утёс Лёша, – Маруся – кошка смирная, домашняя, пернатыми не особенно интересуется.
– Я и не боюсь, – ответил отважный Чижик. – Нет здесь у неё простора для манёвра. Маруся, значит. А ты кто?
Решив, что официальное представление было бы в сложившихся обстоятельствах неуместным, следователь по особым делам Алексей Попов отрекомендовался как можно проще:
– Лёша.
– Летучие кошки, летучие Лёшки, – уже совершенно фамильярно затараторил Чиж. – Нет, честное слово, в Лукоморье не соскучишься.
– Ты местный? – поинтересовался следователь, и в нелёгком своём положении не забывая об основных обязанностях.
– Ну, не то чтобы совсем. Я вообще-то в городе проживаю: улица Чижевского, восемь, квартира сорок четыре. Сюда прилетел развеяться, помузицировать. А то дома соседи ругаются: шумно, говорят.
Чижик когтистой лапкой достал из-под крыла (видимо, был там у него специальный кармашек) губную гармошку и, ловко перехватив её клювом, завёл залихватский мотивчик: «Трам-пам-ля-ля!»
Пока звучала музыка, Алёша непрерывно и сосредоточенно шевелил безмолвно губами, потом стал загибать пальцы, словно что-то подсчитывая, и чуть не сорвался из-за этого в пропасть, но в последний момент успел снова вцепиться в ветку деревца. «Наверное, временно лишился рассудка из-за всех ужасных происшествий, – испугалась Маруся, – а тут ещё эта несносная птица со своей пищалкой.» – Она так яростно замахала на Чижа лапой, что тот снялся с места и перелетел подальше.
«Трам-пам-ля-ля!» доносилось теперь еле-еле.
– Двадцать девятый, – негромко сказал следователь помощнице, – понимаешь?
– Не очень, – призналась та.
– Да ты вспомни стихи, их мама обожает и часто вслух наизусть декламирует: «Жили в квартире сорок четыре.»
Кошка в раздумье нахмурила лоб и представила себе Варвару Анатольевну – как она пыль вытирает с буфета, чашки и блюдца звенят, а голос Варварин звучит радостно и весело: «Жили в квартире сорок четыре.»
– «.сорок четыре весёлых чижа!» – воскликнула Маруся.
– Молодец! – похвалил её Алёша. – То-то и оно: «.Чиж – судомойка, чиж – поломойка.»
– «.чиж – огородник, чиж – водовоз.»
– Ну да, каждый каким-нибудь своим делом занимается. Так вот: пока наша птица музицировала, я подсчитал, что на гармони играет двадцать девятый чижик из сорок четвертой квартиры. Я-то ещё всегда удивлялся: как же это, ведь чижи птицы мелкие, а гармонь – инструмент довольно громоздкий.
– А она оказалась губной! – не отставала от Алёшиных мыслей Маруся.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 16
