— Но ваша одежда… — возразила я. — Ваше лицо…
— Я упал, — торопливо ответил он со странной улыбкой на перемазанном грязью лице. — Извини, если перепугал тебя, Хейди.
— Вы… упали? — переспросила я, быстро оглядев его с головы до ног.
Он кивнул.
— После заморозков высокая трава становится очень скользкой — пояснил он. — Я не видел, куда иду. Обычно я беру с собой карманный фонарь, а на этот раз забыл его.
— И вы упали? Сильно ушиблись? Он вздохнул.
— Не очень. Я влетел головой в низкую сетку. В темноте не смог ее разглядеть. — Он потер лоб. — И так испугался, что упал и покатился вниз по склону.
— Это ужасно, — заявила я. Можно ли ему верить? Я хотела верить, очень хотела. Но не могла. Дядя снова потер лоб. Он не отрываясь
смотрел на меня.
— В следующий раз обязательно возьму фонарь. Так можно сломать себе шею.
— Я… я слышала крики, — заикаясь, проговорила я. — Из поселка. Видела огни и слышала рев сирен. Я…
— Ничего об этом не знаю, — резко прервал меня дядя.
— Там случилось что-то страшное… — начала я. — Люди бегали и…
— Я ничего не видел, — снова перебил он меня. — Я гулял в лесу. И не мог видеть, что происходит в поселке. И ничего не слышал.
— Это было так ужасно, — твердила я свое. — Меня разбудили крики.
Он покачал головой и потер шею.
— Мне очень жаль.
И в его голосе, неожиданно для меня, прозвучала нежность.
— Это твой первый день здесь, — продолжал он. — Могу представить, как тебе тяжело. Я знаю, как перевернулась вся твоя жизнь, Хейди.
Я опустила голову, чтобы он не заметил слез, которые навернулись мне на глаза.
— Дай себе время приспособиться, — шепотом продолжал дядя Джекилл. — В этих маленьких поселках Новой Англии случаются странные вещи. Постарайся не обращать внимания. Относись ко всему спокойно. Тогда тебе будет хоть немного легче. Относиться спокойно? Не обращать внимания? Что это он говорит? Чтобы я игнорировала крики, звуки сирен и вид мечущихся людей в поселке?
Я внимательно смотрела на него, стараясь понять, что он имеет в виду.
Он сказал, что я стану немного счастливее, если не буду обращать внимания на то, что видела и слышала.
Что это — совет любящего дяди? Или угроза?
11Прошло немало времени, прежде чем мне удалось уснуть. Возбуждение в поселке улеглось. Не было слышно ни голосов, ни сирен. Только продолжали лаять собаки. Все было объято тишиной.
Я натянула на себя одеяло и лежала, глядя в потолок. Мои мысли крутились вокруг того, что произошло.
Дядя Джекилл лгал мне. Он не падал с холма. И очень хорошо знал, что случилось в поселке.
Но для чего он лгал? Чтобы защитить меня? Или себя?
Я заснула поздно. А когда проснулась и подошла к окну, солнце уже успело высоко подняться над голыми зимними деревьями. Снег у подножия холма ярко сверкал. На какую-то долю секунды я увидела оленя, который пробежал сквозь лесную чащу.
Я потянулась и довольно улыбнулась, когда свежий утренний воздух влетел в открытое окно. Но мое хорошее настроение быстро улетучилось, как только я вспомнила те ночные ужасы.
Я должна узнать правду, сказала я себе. Я не смогу успокоиться, пока не узнаю всю правду о дяде Джекилле.
Я натянула леггинсы и ярко-желтый шерстяной свитер и поспешила вниз, к завтраку.
Подходя к кухне, я услышала злой голос Марианны:
— Я не хочу здесь оставаться! Не хочу больше так жить!
— Конечно, конечно, — саркастически заметил дядя Джекилл. — И куда же ты собираешься уйти?
— Куда угодно! — закричала она. — Куда угодно, только без тебя!
— Говори потише. — Судя по голосу, дядя Джекилл был очень расстроен. — Не обязательно весь дом должен это слышать!
— А мне все равно! Абсолютно все равно! — вопила Марианна. — Я так устала жить среди этой лжи, устала от всех этих секретов! Я… я не могу больше этого вынести. Папа, ты требуешь от меня слишком многого!
Я стояла, прислонившись к стене, закрывая рот рукой, чтобы не выдать себя невольным вздохом.
О чем это говорит Марианна? Она знает правду об отце?
Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди.
— Я не могу иметь друзей, — продолжала Марианна дрожащим, взволнованным голосом. — Никого не могу пригласить. У меня нет жизни, папа. Совсем никакой. И это твоя вина!
— Ты должна быть терпеливой, — мягко увещевал ее дядя Джекилл. — Дай мне время, Марианна. Ты знаешь, это не моя вина.
— Мне все равно! — кричала Марианна. — Все равно!
Дядя Джекилл начал было говорить что-то еще, но тут я кашлянула — запершило в горле.
Спор немедленно прекратился. И на кухне воцарилось молчание.
Я глубоко вздохнула. Придала лицу безразличное выражение и вошла.
Оба пожелали мне доброго утра. Дядя Джекилл улыбнулся. Но Марианна сжала зубы и отвернулась.
Ее тарелка с овсянкой так и осталась нетронутой. Темные кудри свисали с головы влажными прядями. Сжатые в кулак руки лежали на столе.
— Не хочешь ли яиц? — с улыбкой спросил меня дядя Джекилл. — Сильвия может приготовить их так, как ты любишь.
— Спасибо, мне хватит и овсянки, — ответила я. — Я не очень-то много ем за завтраком.
— У нас с Марианной был небольшой семейный спор, — заметил дядя Джекилл, улыбаясь ей через стол.
Марианна отвернулась, не поднимая глаз.
— О, в самом деле? Я пропустила его.
Завтрак продолжался в полном молчании. Я не могла дождаться того момента, когда смогу отвести Марианну в сторонку и выведать у нее, что она знает. И я не отпущу ее, пока она не откроет мне всей правды, дала я себе слово.
После завтрака дядя Джекилл скрылся в своей лаборатории. Я услышала, как он закрыл за собой дверь, а потом запер ее на ключ.
Я отправилась в комнату Марианны. Она стояла, наклоняясь над стеклянным ящичком, и держала в руках маленького светло-коричневого хомячка.
— Кто это? — спросила я как можно дружелюбнее и приветливее.
— Эрни, — ответила она, не оборачиваясь. Хомячок бегал по ее рукам.
— Это мой лучший друг во всем мире.
— Какой хорошенький, — сказала я, подходя к ней. — Мне нравится его розовый носик.
Марианна молча кивнула. Нет, не буду я больше ходить вокруг да около. Я должна узнать о ней все.
— Я солгала сегодня утром, — призналась я. — Перед завтраком я слышала твой разговор с папой.
