Я спрыгнул с кровати и помчался вниз, зевая и потягиваясь. Мама, папа и Минди — все в пижамах и ночных рубашках сгрудились на крыльце.
— Что стряслось? — спрашиваю.
— Это Билл! Скорее! — кричит отец.
Мы столпились возле входной двери и смотрели в сторону соседского огорода. Над грядкой стоял мистер Макколл в рваном халате в синюю и белую клетку. Он склонился над своими дынями-касабами и причитал диким голосом. За мистером Макколлом, молча, выпучив глаза, стоял Лось с мамой, оба тоже в пижамах. Мать Лося, обычно смотревшая на всех с дружелюбной улыбкой, сейчас была очень мрачной. Мистер Макколл оторвался наконец от грядки и поднял голову.
— Все погублено! — воскликнул он. — Все уничтожено!
— Черт побери! — пробормотал папа. — Надо посмотреть, что там такое, Мэрион.
И он двинулся через наш газон. Мама, Минди и я за ним.
— Не переживай так, Билл, — начал успокаивать он мистера Макколла, подойдя поближе. — Не стоит уж так убиваться.
— Не переживай? Не стоит убиваться? — завопил мистер Макколл, и у него аж набухли жилы на лбу
«Еноты, — подумал я. — Это они снова напали на дыни. Надо сказать папе. Прямо сейчас. Пока все шишки не посыпались на бедного Бастера».
Мистер Макколл держал на руках, словно младенцев, четыре последние дыни. Они даже от кустов не были оторваны.
— Выхожу я полить мои касабы и что же вижу… вот это… — Он был совершенно убит и не мог говорить, а только протягивал в нашу сторону свои дыни.
— Мама! — вскрикнул я в полнейшем изумлении.
Ну нет, никакой енот такого не сделает. Куда там!
Кто-то взял черный маркер и нарисовал круглые, дурацки улыбающиеся рожи на каждой дыне.
Минди толкнула меня в сторонку и уставилась на меня.
— Джо, — заверещала она, — это ужасно. Как ты мог!
11
— О чем вы там? — раздался голос мистера Макколла.
— Да, Минди, о чем это ты? — вступила мама.
— Я видела, как сегодня ночью Джо крался на улицу — ответила Минди. — Это было в полночь. Он сказал мне, что хочет разбить оставшиеся дыни.
Все с ужасом посмотрели на меня. Даже мой лучший друг Лось. Лицо мистера Макколла опять стало краснее помидора. Он сжимал и разжимал кулаки. Все так и стояли с немым изумлением, глядя на меня. Улыбающиеся рожи на дынях тоже.
— Да я… да я… — заикаясь, пытался что-то сказать я. Но не успел я выдавить из себя и двух слов, как взорвался мой отец.
— Джо, объясни-ка нам все! Что ты делал ночью на дворе?!
Я почувствовал, как лицо у меня вспыхнуло от ярости.
— Я выходил, чтобы успокоить Бастера, — начал объяснять я. — Он выл. Дыни я не трогал. Неужели вы думаете, что я мог бы такое сделать? А Минди я в шутку сказал, что хочу разбить дыни.
— Нет, это уже не шутка! — сердито прервал меня папа. — Ты наказан. Неделю не выходить из дома.
— Но, папа… Я не рисовал эти рожи на дынях!
— На две недели! — рявкнул папа. — И еще будешь целый месяц косить газон мистера Макколла и поливать его огород. В качестве компенсации.
— Нет уж, спасибо, Джеффри, — остановил его мистер Макколл. — Не нужен мне твой сын. Чтоб ноги его — и его пса — не было на моем огороде! Никогда! — Он скреб пальцами по своим касабам, пытаясь стереть с них безобразные рожи. — Надеюсь, они сойдут, — пробурчал он. — А то я подам в суд. Видит Бог, подам.
Через два часа после дынной эпопеи я валялся на полу в своей комнате. Наказанный. Не зная, чем заняться. На дворе с Бастером играть нельзя. Потому что пришли маляры. Вот я и торчал в комнате, листая свои комиксы. Заказал блок рвотной жвачки по каталогу за пять баксов — все мои карманные деньги на неделю. Потом прокрался в комнату Минди и перемешал все ее платья в гардеробе. Никакой больше радуги.
Когда я с этим разделался, не было еще и двенадцати.
«Ну и денек — смертная скука», — подумал я, спускаясь вниз по лестнице.
— Дай сюда желтую, — услышал я голос Минди из каморки.
Я подкрался к двери и заглянул внутрь. Минди со своей лучшей подружкой Хейди сидели на полу, скрестив ноги. Они разрисовывали тенниски специальными красками.
Хейди такая же зануда, что и Минди. Вечно ей что-то не так. То ей холодно, то жарко. То живот болит, то шнурки на кроссовках слишком сильно затянуты. Я некоторое время подсматривал, как они возятся. Хейди нарисовала серебряный ошейник на большом пурпурном коте. Минди сгорбилась над своей майкой и выводила крупные желтые цветы. Тут я как ворвусь в каморку с воплем. Хейди от неожиданности вскрикнула, а Минди подскочила и посадила большое желтое пятно на свои красные шорты.
— Ах ты шут гороховый! — завопила она. — Видишь, что наделал! — И попыталась соскрести краску ногтями. — Отвали, Джо, — сердито сказала она. — Не видишь, мы заняты.
— А я нет, — отвечаю, — и по твоей милости, мисс ябеда.
— Но это же была твоя идея нарисовать рожи на дынях, а не моя, — проворчала она.
— Да говорят тебе: не делал я этого. Минди начала загибать пальцы, перечисляя доказательства.
— Ты крался по дому в полночь. Ты выходил во двор. И ты сам признался мне, что готов перебить оставшиеся дыни.
— Но я же пошутил! Неужели ты не понимаешь шуток? Надо же иногда веселиться.
Хейди вытянула руки.
— Мне жарко, — заныла она. — Может, пойдем в бассейн? Закончим попозже.
Минди уставилась на меня.
— Джо, хочешь пойти с нами? — спросила она сладким голоском. — Ах да. Я и забыла. Ты же наказан, — и закатилась от смеха.
Я развернулся и ушел. А они остались в каморке. Надо как-то выбраться из дома, решил я.
Отправился прямиком на кухню. Там мама с маляром перебирали образцы — держали военный совет по части нужного колера.
— Под бордюр нужна блестящая черная, а не бархатная, — объясняла мама, откладывая в сторону неподходящие образцы. — Вы принесли не те краски.
Я дернул ее за рукав:
— Мам, Бастер там совсем истомился. Можно, я прогуляю его?
— Еще чего не хватало, — быстро отозвалась мама. — Ты же наказан.
— Ну пожалуйста, — заканючил я. — Бастеру нужно погулять. А от запаха красок мне плохо. — Я схватился за живот и сделал вид, что меня вот-вот вывернет наизнанку.
Маляр нетерпеливо переминался с ноги на ногу
— Ну ладно, — согласилась мама. — Иди пройдись с собакой!
— Ура! Спасибо, мамочка! — завопил я от радости — и бегом из кухни на задний двор. — Хорошие новости, Бастер, на волю!
Бастер даже запрыгал на месте. Я отвязал длинную веревку и прицепил к ошейнику короткий поводок. Мы прогулялись мили две вниз к Молочному пруду. Это наше любимое место. Здесь носиться с палкой сплошное удовольствие. Я зашвырнул толстенную палку как можно дальше. Бастер бросился в ледяную воду и схватил ее. Я все кидал и кидал, и так мы развлекались часов до трех. Пора было идти домой. На обратном пути мы остановились в «Сливочной коровке». Там самое лучшее мороженое в городе, Я последние центы своих карманных денег потратил на два вафельных рожка со сливочным мороженым, посыпанным шоколадными стружками, (Бастер жуть как любит вафли, но шоколадные стружки оставляет на земле.) Разделались мы с мороженым и двинулись дальше. Уже у самого дома Бастер стал радостно тянуть за поводок. Он и вправду рад был вернуться.
