Он старался соответствовать этому и действительно чувствовал гордость оттого, что получил такое имя. Чавису даже нравились жестокие тренировки, во время которых он терпеливо молчал, несмотря на постоянно ноющие мышцы и периодические переломы. Страдания стали ценой, которую необходимо заплатить за честь носить имя "Чавис".
Однако ему совсем не понравился Трон Исправления.
Его применение было стандартом в становлении каждого из Отпрысков Темпестус. Все они проходили через это. Чавис принял это как должное, но так и не понял, почему такая ужасная вещь носила такое утонченное имя. Он представлял великолепное сидение, похожее на то, где сидит Император. Но когда его, наконец, привели к Трону, реальность оказалась совсем другой. Трон Исправления представлял собой металлический каркас с кожаными ремнями вокруг рук и ног, над ним висело нечто, похожее на полную игл миску. Его заставили сесть, грубые руки туго затянули ремни вокруг конечностей, миску поместили над головой, а в рот вставили деревянный брусок, чтобы убедиться, что он не откусит язык. Адепты в рясах с капюшонами бормотали, щелкая выключателями и подкручивая ручки в темных углах комнаты.
Затем ему очистили разум, как и миллионам молодых парней до него. Иглы прошли в заднюю стенку черепа. Нейрохимикаты, созданные для полного очищения, заполнили мягкие проводящие пути его мозга. Когда ему, наконец, позволили встать с трона, разум Чависа был пустым сосудом, готовым к наполнению всеми страшными военными доктринами. И он был наполнен.
Спустя двадцать лет Чавис знал, как выполнить любую порученную ему миссию. Знал, когда нужно захватывать территорию или удерживать её, когда необходима осторожность, а когда — риск. Поэтому, несмотря на не имеющую равных власть инквизитора, Чавис не боялся ставить под сомнение его решения.
Выдвинувшись от жил-краулера, два транспорта быстро преодолевали километры пустой и покинутой местности. Небо над их головами потемнело. Даже сквозь толстый корпус машин были слышны раскаты грома. К тому времени, как они достигли подножия Кефоройских гор, начался ливень. Капли дождя стучали по крыше и опорам для стрельбы, а «Таурокс» покачивался из стороны в сторону, когда отдельные гусеницы перебирались через камни и расщелины.
— Вас что-то беспокоит, темпестор? — спросила Марджин.
Чавис резко поднял голову.
— Почему ты спрашиваешь?
Внутреннее пространство в «Тауроксе» было разделено на две секции. Впереди находилась кабина пилота, в которой помещались два человека, а остальное пространство со стенами равной длины могло вместить восемь человек. Чавис и Марджин сидели прямо напротив друг друга.
— Вы очень пристально смотрели в пол, — с серьезным лицом ответила Марджин. На коленях она держала болтган и стучала пальцами по его покрытому гравировкой корпусу.
— Дождь кажется очень сильным, — сказал Чавис. — Меня беспокоит, что мы можем потерять время.
— Подобные дожди — обычное дело на Лизиосе, в особенности в такой близости от мировой волны. Они обычно идут не долго, но могут быть достаточно серьезными. В этом, на самом деле, есть своя ирония, потому что в данный момент на другой стороне планеты ужасная засуха.
Машина резко остановилась. Чавис приподнялся на сидении и прокричал в кабину пилота.
— Отпрыск Катон, доложить!
— Темпестор, — спокойно ответил Катон, — у нас есть вероятная проблема.
Чавис отстегнул ремни безопасности и наклонился в кабину между водителем и передним пассажирским сидением.
— В чём дело? — спросил темпестор.
Катон указал сквозь узкий оконный проем перед собой.
— Появились трудности с окружением, которые требуют оценки, перед тем, как мы продолжим движение, сир.
— Хорошо, давай осмотрим их. — Чавис активировал личный вокс-передатчик и обратился к водителю второго «Таурокса». — Эрдон, пойдешь с нами.
Темпестор вернулся в заднюю секцию машины, толчком открыл дверь и спрыгнул в воду, доходящую ему до лодыжек. За спиной он услышал как Катон и инквизитор последовали за ним. На лицо Чависа капал дождь, слегка отдающий солью.
Они были на полпути к вершине горы Лораз, следуя по извивающейся дороге, которой едва хватало ширины, чтобы вместить транспорты. С левой стороны возвышалась стена из камня и грязи, а справа был резкий обрыв высотой в сотни метров, уходящий в бурлящие зеленые волны океана Лизиоса. Упасть туда было равносильно низвержению в небытие.
Позади них раздался звук шлепающих шагов.
— Отпрыск Эрдон по вашему приказанию прибыл.
Чавис поправил берет, и все четверо двинулись к передней стороне ведущего «Таурокса». Они встали в свете фар машины и осмотрели лежащий впереди путь.
— Проклятье, — сказал Ульрих. Он начал искать что-то в своём плаще.
Из расщелины в горе вырывалась река дождевой воды в сотню метров шириной. Её поток падал на дорогу, перед тем как сгинуть в обрыве.
— Мы никак не сможем выяснить, в каком состоянии находится дорога под водой, — сказал Эрдон, обращаясь к Катону.
— В этом-то и трудность.
Чавис медленно двинулся вперёд, с каждым шагом проверяя землю.
— Вы можете сказать, насколько там глубоко, сир? — обратился к нему Эрдон. Вода уже дошла до коленей темпестора.
— Глубоко. Но не думаю, что выше крыши.
Позади него Ульрих достал квадратный лист бумаги, ламинированный пластеком, и начал разворачивать его.
— Мы не можем перебираться через этот поток, — сказал он. — Нас точно сметет за край обрыва.
— Я переходил и через более широкие водные преграды, — сказал Чавис. Он посмотрел на обрыв. — Всё будет нормально.
Ульрих опустил лист бумаги. Чавис видел, что это была какая-то карта, возможно, часть наблюдений с орбиты.
— Позволю себе не согласиться. Посмотри, здесь указан другой путь на плато.
Темпестор вернулся к Ульриху и взялся за край водонепроницаемого листа. Он оценивающе посмотрел на карту, и после мгновения раздумий ответил.
— Нет, это не сработает.
Ульрих выглядел так, будто получил пощечину, и Чавис задумался, как часто с инквизитором, с любым инквизитором, раз уж на то пошло, не соглашались.
— Прошу прощения?
— Со всем уважением, сир, это не сработает, учитывая наши временные рамки. — Он толстым пальцем провёл по карте линию, оставляя след конденсата. — Другая дорога пролегает во многих километрах на запад. Да, она не настолько крутая, но, чтобы добраться туда, мы потратим полдня. К тому времени мы уже упустим нашу возможность.
Ульрих выглядел недовольным. Он указал на воду, льющуюся на их пути.
— Ты говоришь, что мы сможем преодолеть это?
— Сир, я служу уже двадцать лет, и ещё не встретил местности, способной победить «Таурокс».
