Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Одновременно с этим у него подвернулась нога, обутая в так некстати поехавший по скользкому полу домашний тапочек, и Аполлинарий упал на пол, испытывая жестокий приступ боли в разорванной мышечной связке.
Это была катастрофа, масштаб которой Аполлинарию еще предстояло осознать. Но пока что он только катался по полу и кусал себя за оставшуюся невредимой руку, чтобы своими истошными воплями не переполошить весь дом. Слезы застилали ему глаза, и Аполлинарий с невидящим взором начал шарить руками по полу, ища подходящую опору, чтобы подняться на ноги. Пальцы нашарили мобильный телефон, который выпал у Аполлинария из кармана спортивных штанов в момент падения, и Аполлинарий бешено отбросил его в сторону, пытаясь нащупать что-нибудь более весомое. Каким-то чудом ему, наконец, удалось ухватить табуретку за ножку – и это было двойной удачей, т. к. поднявшись, он смог сразу на нее сесть, пыхтя и отдуваясь. Из глаз Аполлинария продолжали сыпаться искры, а поврежденные конечности невыносимо болели. Что само по себе уже говорило о серьезности создавшегося положения.
Но это еще не все. Сквозь замутненное сознание Аполлинария вдруг пробились какие-то длинные телефонные гудки, после чего из трубки, отброшенной в самый дальний конец кухни, раздался напряженный голос Веры:
– Алло! – и через небольшую паузу опять, – алло! – Дальше последовало долгое молчание, и, прежде чем сгорбленный от боли Аполлинарий успел прокричать хоть что-то в ответ, телефон отключился.
На мгновение забывшись, Аполлинарий бросился к телефону, но тут же снова упал на подломившуюся ногу и теперь заорал уже во весь голос. Болевой шок, накативший на него, был настолько сокрушительным, что Аполлинария вывернуло наизнанку, и он забился в судорогах, выгибаясь и пытаясь удержать внутри содержимое желудка. Пытка болью, казалось, будет длиться бесконечно, но минут через десять она немного отступила, и Аполлинарий ползком добрался до телефона.
Первым делом он хотел убедиться, что Верин голос ему не померещился. Так и есть – отчего-то отброшенный им в припадке бешенства телефон сам по себе набрал номер Веры, и она ответила. Аполлинарий попытался повторить попытку, но, увы, сейчас Вера была недоступна или находилась вне зоны действия сети.
Вновь на Апполинария накатила лютая злоба, но теперь он был уже осторожнее – вернее, обстоятельства вынуждали его быть осторожным. Вместо того чтобы в припадке агрессии сломать себе еще что-нибудь, он медленно, кое-как цепляясь за стену, поднялся на одну ногу и запрыгал в комнату, где в шкафчике были припрятаны сильные болеутоляющие средства. Несколько спасительных таблеток оказались очень кстати, и теперь он мог трезво мыслить. С ним случилось страшное – факт налицо! И виновата в этом, конечно, она – стерва-жена! И его месть будет страшна! А пока что нужно просто поспать, поспать, поспать… И Аполлинарий отключился.
* * *
После телефонного разговора с сыном Нил Вахтангович сильно расстроился – ведь он был человеком незлобивым и любил, когда в семье мир, спокойствие и вкусная еда в изобилии. И первой во всем этом списке стояла именно семья. А сейчас он не мог отделаться от ощущения, что он – главный виновник каких-то семейных неприятностей сына. Для него это было непереносимо, и, промаявшись в офисе часов до пяти вечера, Нил Вахтангович, предупредив жену по телефону и тепло попрощавшись со смазливой секретаршей Юлечкой, отправился к «детям» домой налаживать пошатнувшиеся отношения. По пути он заскочил в магазин, купил бутылку коньяка, фрукты и цветы для Веры. Нужно было подготовиться к бурной семейной сцене, поэтому продукты не помешают – ведь с их помощью можно оперативно организовать душевное застолье с речами и тостами и спокойно все обсудить.
Честно говоря, Нил Вахтангович и сам хотел немного коньячку. От перепадов давления у него разболелась голова, и только хороший крепкий напиток сейчас мог ему помочь. И в самом деле – не таблетки же глотать пачками! Кроме того, сегодня в офисе все молодые девушки так громко обсуждали какую-ту барышню, которая выиграла какой-то приз и тут же заарканила какого-то олигарха из Питера, что их разговоры (нет-нет, да и долетавшие в его кабинет) окончательно вывели его из равновесия, и он покинул офис так быстро, как только смог.
Немного напрягаясь внутри, но решительно поднявшись на нужный этаж, Нил Вахтангович нажал кнопку домофона и стал с нетерпением ждать, пока ему откроют дверь. Но на его звонок никто не откликнулся. Тогда он позвонил еще раз, а потом еще. В квартире никого не было, что означало, что все это добро – коньяк, цветы и т. д. – Нил Вахтангович покупал зря. Но не к себе же их тащить! Поэтому, немного подумав, Нил Вахтангович со вздохом вытащил из сумки запасные ключи от квартиры сына и осторожно открыл ими дверь.
На всякий случай с порога он крикнул: «Встречайте, молодежь!», и включил свет в прихожей. Ответом на его появление была полная тишина, зато взгляду открылась картина ужасного разгрома. Помимо всего прочего, в квартире стояла невыносимая вонь из смеси табачного дыма, алкогольных паров и грязной одежды. Стараясь не дышать хотя бы первое время, Нил Вахтангович прошел на кухню, чтобы положить гостинцы. То, что он там увидел, не укладывалось ни в какие рамки слова «беспорядок», скорее, это можно было назвать побоищем – в мойке стопками громоздилась грязная посуда, стол с подломленной ножкой уныло свесил столешницу вниз, весь пол был усеян осколками разбитой посуды и частями от ноутбука, холодильник стоял, немного накренившись, а на его дверце явственно были видны следы от ударов вперемешку с кровавыми пятнами.
Из уст Нила Вахтанговича вырвался полупридушенный крик, и он на всех парах заспешил в спальню, где и увидел сына, ничком лежащего на кровати в окружении упаковок болеутоляющего и снотворного, которые по виду были очень похожи друг на друга. Грудь Аполлинария медленно вздымалась и опадала, так что у Нила Вахтанговича слегка отлегло от сердца. Но его сын пребывал в глубоком беспамятстве, и все попытки растормошить его ни к чему не привели. Руки Нила Вахтанговича немного тряслись, и он, чтобы хоть как-то успокоить нервы, откупорил бутылку коньяка и сделал большой глоток прямо из горлышка. Затем медленно вытащил мобильный телефон и набрал на нем 112.
Подоспевшие через полчаса медики умело вывели Аполлинария из тяжелого забытья, сделав ему быстродействующий укол. Больной открыл глаза и, постепенно приходя в чувство, начал ошарашено оглядываться вокруг. Увидев склонившегося над собой бледного отца, Аполлинарий вяло помахал ему здоровой рукой и вновь попытался отключиться, однако был вынужден совсем проснуться из-за непрекращающейся надоедливой тряски – Нил Вахтангович схватил его за плечи и тряс, как спелую грушу – чтобы созревшие в мягком южном климате плоды поскорее осыпались на землю.
Возвращение в состояние бодрствования принесло Аполлинарию не только муки физические, но и душевные. И непонятно было, что хуже. Однако пока что его моральное состояние вообще никого не интересовало – доктор с медбратом внимательно изучали его распухшие конечности и удивленно перешептывались между собой. Наконец, доктор огласил вердикт: рука по локоть в гипсе минимум на месяц, нога – тоже; на ноге, скорее всего, сломана кость и разорваны связки – в общем, травмы серьезные, и они могут прямо сейчас подбросить Аполлинария до ближайшего травмпункта. На что Аполлинарий попытался возразить, но вновь стал жертвой накатившей на него боли, которая, судя по всему, усугублялась лихорадкой, вызванной внутренними повреждениями.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
