Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Это было не очень хорошо, но Рек был молодцом, у меня не было повода ему не доверять, ведь сам я начинал, когда был ещё моложе.
Сейчас мне было двадцать девять. Я пришел в бизнес четырнадцать лет назад. Меня ещё подростком купили из работного дома после трагической гибели прошлого судна и экипажа. «Северное сияние», всегда было не богатым, и меня старик Койвин выбрал по двум причинам: я очень любил небо и стоил гроши − Центр хотел за меня чуть больше компенсации расходов на моё содержание до пятнадцати лет, а в работных домах шестой ступени почти не содержат: я до сих пор помню, как Койвин накормил меня досыта − это было вообще первое чувство насыщения в моей жизни которое я помнил, и после него долго и сильно болел живот (Река я поэтому сразу досыта не кормил).
Центр предупредил Койвина, что я − оборотень, который на тот момент выбирал свою преимущественную ипостась, и если я вдруг решил бы остаться механическим зверем, который лишь в определённые фазы Луны сможет принимать облик механоида, то это − личное невезение Койвина, и Центр снимает с себя ответственность за это. Старик, на моё счастье, решил рискнуть.
Он взял меня, озлобленного на мир паренька и уже почти убеждённого лиса, с собой на аэросалон в Холодных Танцах, где собирался приобрести подержанный дирижабль. В целях экономии на железнодорожных билетах, я всю дорогу сидел в багажной сумке. Потом я выбрался, и увидел приготовленные к продаже воздушные суда.
Аэросалон в Холодных Танцах − это такая захудалая провинциальная ярмарка, где за сдельную плату сбывают раз в несколько лет полуживые дирижабли и планеры, но мне было всё равно − я увидел свой заветный билетик в небо, и схватился за него со всей силы, что у меня была, а парень я крепкий. Именно тогда с моей преимущественной ипостасью всё стало решено.
Продавец, с которым Койвин заключил сделку, был раньше лётчиком, весьма охотливым на советы. Он рассказал мне самые основные правила управления, и один раз даже показал на примере. У меня тогда страха не было, Койвин действительно думал, что управлять дирижаблем − просто. В общем, назад мы приплыли по воздуху − я правил сам, при этом буквально раздуваясь от чувства собственной важности и восторга.
По воле Сотворителя, тогда мы не разбились, хотя оглядываясь назад сегодня − я искренне не понимаю почему. Потом у меня было много тренировок, много ремонтов. Я так боялся упустить свой шанс, что дешевый (как и всё, приобретаемое «Северным сиянием») плавучий эллинг стал моим, вторым после дирижабля, домом. Другого жилья на земле я не снял до сих пор.
Первый заказ поступил через два месяца из Изразцов. Я справился, и понеслось: заказы, профилактика, тренировки, ремонты, заказы, тренировки, заказы, заказы…
Когда я свалился с температурой, то даже не понял сперва, что это − перестройка по преимущественной ипостаси − настолько давно я не оборачивался лисом. И вот по прошествии лет, я остался в основном − парнем с двумя руками, двумя ногами и головой − ни единого хвоста в комплекте, как правило, не имеется. Хотя нужно признать, что свою Луну я до сих пор использую по полной − небо кажется мне совсем иным, когда я лис. Оно одновременно − и дальше и ближе.
К сожалению, тот, мой самый первый дирижабль, которого звали Бросок, умер через четыре года службы. Койвин, конечно, бранил меня за это, хотя даже он понимал, что четыре года работы для этого дремучего старика − был чрезвычайно долгий срок.
Потом я купил Лёгкую. Итак, она была со мной последние десять лет.
А Река мы приобрели всего три года назад. Парень был ещё дешевле, чем я. По непроверенным данным, Койвину за то, что он согласился трудоустроить это ходячее недоразумение, лично доплатил мастер работного дома. Хоть Рек и не тянул на учёного мужа, умственные способности и прилежность паренька не позволяли его выгнать ниже седьмой ступени и вовсе пустить на мор в угольных разработках, но все считали, что для реального дела он не пригоден: Рек, по мнению наставников, был очень невнимательным и невезучим.
Слава у него была до того дурной, что Койвин сомневался перед покупкой, но я побеседовал с парнем и велел его брать: у него в душе было небо. Для меня Рек − совершенно нормальный смуглый четырнадцатилетний высокий и тощий подросток, с механическим плечевым поясом и большой тягой к противоположному полу. Я позволяю ему править Лёгкой даже в сильный ветер, одним словом − доверяю свою жизнь и здоровье дирижабля. Так что я не в первый и не в последний раз доверял ему сейчас, позволяя себе валяться в полубессознательном состоянии.
Но это всё − в небе. К сожалению, земля − совсем другое дело.
Впрочем, сейчас мы были именно в небе. Ветер для нас был, на счастье, попутным. Тут нужно сказать, что Лёгкая, кем бы она не работала до меня, скорее всего была наблюдательным дирижаблем, задача которого была − зависнуть где-нибудь в безветренном месте и ждать, ждать, ждать… Она была тихоходом, и от того, «Северное сияние» сильно зависело от погоды.
Но с опытом я всё больше учился общаться с воздушными течениями родного края − это была моя главная ценность для ПОРЗа, и тому же я учил Река. И так, в зоне нашей ответственности мы были почти свободны − ветра я чувствовал собственной шкурой и знал, когда, куда они подуют и как (на точные приборы у нас всё равно не было денег).
Словом, теперь я видел, что Рек многое усвоил. В общем, Лёгкая была скорее довольна, чем нет Реком, и была очень недовольна мной.
«Такие как ты, только засоряют небо воздухом, который выдыхают!» − выговаривала она мне всякий раз, как я подключался к её ликровой системе.
В ликровую заводь лучше было вообще не соваться − вечный её бубнёж на больную голову становился и вовсе непереносим: и то ей не так и это не эдак. Дивена она, к слову, не переносила на дух. На мою беду, ликру мне нужно было теперь чистить часто − каждые три часа по пятнадцать минут. Ночью я просто клал лапу в ликровую заводь, и Лёгкая сама подключалась к клапану.
Тут мне повезло − обычно говорят, когда нужно часто чистить ликру − оставайтесь дома, а мой дом − это Лёгкая и была. У нас с ней была идеальная совместимость по ликровым признакам, − если, я, допустим, был бы ранен, и потерял бы много ликры − меня просто можно было бы подцепить к ней в ликровый круг − и я вот я был бы спасён. Жаль, что у дирижаблей не бывает крови − я думаю, что кровная совместимость у нас тоже была бы как надо. Но её тяга к высказыванию своего мнения… о Сотворитель… она одна не щадила меня.
А хотя − ну, за что меня было щадить? Сайрика была права, я просто не собрался быть с ней как надо, а жениться мне не мешало ничего − церемония занимала три минуты, и самая дешевая стоила как два средних обеда: мы могли обойтись без колец, нарядов и обещаний. Вполне возможно, Сайрике даже дали бы отдельную комнату в общежитии, где я смог бы раз от раза ночевать за счёт ПОРЗа.
Но мне было приятно болтаться между небом и землёй во всех отношениях, я и болтался. Я и сейчас понимал, что она имела право сделать то, что сделала, и где-то даже готов был понять, что то, что произошло − это хорошо, но… но только мне было как-то мазохистки приятно осознавать, что мне было так плохо физически, что для моральных переживаний осталось не так и много страдательной квоты.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
