Я сполз со стула и двинул к ней.
— Во! Приветик! — подвалил я этаким мальчи-ком-зайчиком.
— О, здорово, — ответила она, — Это Джофф.
— Очприятнапзнакомится, — выдал он и протянул мне руку, но едва я попытался пожать, он помахал ей у носа и заржал. Смешной прикол, если к месту и к времени, а в данной ситуации он не задел ни меня, ни Сэди, как я с удовольствием отметил. Типчик показался мне первостатейным И.М.Б.Е.Ц.И.Л.О.М. Я знаю, что она с ним мутила, и ситуация явно развивалась не в его пользу.
— Слушай, — обратился я к Сэди[18]. — Я уже об-долбился и нажрался, но нам с тобой обязательно надо как-нибудь позавтракать. А если придешь пораньше, может даже получиться услышать от меня что-то хоть отдаленно осмысленное.
— Было бы здорово.
— Как насчет понедельника? 1:30?
— Хорошо, — кивнула она.
Мы распрощались, и я пошел надираться дальше. Ладна! Я уже слышал, как лязгают колеса, сцепляются шестеренки, дергаются рычаги, шкивы, кулачки и так далее.
* * *
Неумолимо наступило утро, я лежал в постели и раздраженно рассматривал свой член. Ночная дюжина кружек по-пролетарски убойного пива сделали свое зловредное дело, и он напоминал очищенную креветку — им даже мятную конфету не выебешь. Явно требуется поработать над собой, если я желаю как следует должным образом проявить себя с Сэди, если можно так выразиться. И если я хочу перестать бухать, мне надо как-то отвлечься, и я отправился вниз на кухню, где сидел Моркемб и как раз открывал банку.
— Я собираюсь написать роман, — провозгласил я.
— Зачем? — полюбопытствовал он.
— Надо исправиться, если я хочу выебать Сэди.
— Пусть лучше кошки ебутся, глотни пивка.
— Нет, я серьезно.
— Я тоже, и как ты его себе представляешь?
— Страниц примерно на сто, со схемами и прочими фишками.
— Тема?
— Все. Это будет ПЕСНЯ, СОНАТА, СИМФОНИЯ!
— Это будет байда, типа «Заебло!»[19]
— Весьма! Весьма! Огромная грешнофоническая гнойновеллистическая байда, расползающаяся во времени и пространстве. Никаких законов, никаких границ, никаких пределов!
— Никакого сюжета.
— В жопу сюжет, когда у тебя в руках весь континуум, ебать его?! В смысле там будут все сюжеты, когда-либо, ыыы… или нет, или и так и так одновременно.
— А про меня там будет?
— Конечно! И я назову тебя, ыыы, Моркемб. Дин Моркемб.
— Здорово!
— Ага, это своеобразная отсылка к Дину Мори-арти из «На дороге»[20], но с намеком на… на…
— Дерьмовые приморские курорты…
— Я имел в виду Эрика Моркемба.
— Да! Во! Можешь это вставить.
— Чего?
— Этот кусок! Ты рассказываешь мне о книге!
— Хуйня! Самоотносимость работает только если ты лягушатник.
— Нда! Охуительно правильно!
— Нда! — я отправился наверх, врубил машину и энергично забарабанил по клавишам.
Нью-Йорк, США (4043N74OW) Воскресенье, 23 августа 1973 Венер
Открыв глаза, Джим обнаружил, что попал в ночной клуб. Разглядел несколько знакомых лиц, в их числе Бриджит Полк из компании Фабрики, где он тусил некоторое время год? два? четыре года? назад.
— Ууух, ты, блин! Охуеть — не встать! — провозгласил Джим. Бриджит не обратила не него внимания. И как раз вышла группа.
— Во, бля, черт! Это ж Л у Рид… Здорово, Лу! — помахал он, но Лу, казалось, глубоко был погружен в собственные мысли, и тут Джим вспомнил, что он невидим, неслышим и вообще неосязаем.
— Добрый вечер! Наша группа называется Velvet Underground. Сообщаю тем, кто не в курсах, вы можете танцевать. И ммм… мы именно и споем вам об этом. Песня называется «Гm Waiting For Му Man», это нежная народная песня начала пятидесятых о любви человека в подземке. Уверен, вам понравится.
И тут нежданное и неряшливое явление Христа народу: Джим Кэррол, написавший «Дневники баскетболиста» и недавно получивший Премию Молодых Авторов издательства Random House, подошел и завел беседу с Бриджит.
— Я хренею в здешней толпе, — начал он. — Кажись, народу сегодня в два раза больше обычного.
Бриджит что-то ответила, Джим не уловил, а Кэррол продолжил:
— Нда, возьми мне двойной перно.
Джим тоже хряпнул бы, но при каждой его попытки до чего-нибудь дотронуться, рука, словно призрачная, проходила сквозь предмет. Закончилась вторая песня «Sweet Jane», и Бриджит о чем-то спросила Кэррола, и снова невнятно.
— Конечно, слышал. Новая штуковина… А где перно? Что, надо сходить вниз в бар?
Вельветы, особо не перетруждая себя, сыграли еще несколько вещей. Бриджит достала из кармана горсть колес.
— Транк? — заинтересовался Джим. — Какой? Туинал? Давай сюда скорее.
Он проглотил, постоял-поозирался и потом сообщил: «Ой, мне надо спрятаться. Тут вокруг люди» — и свалил. Вельветы закончили программу композицией «After Hours», Джим нашел небольшое помещение, надавил кнопку и дематериализовался.
ЙЁЁЁЁООПСЗДЬ! Его атомы засосало в струю, и он вернулся.
— Ну? Удачно? — спросил адмирал.
— Потрясающе! Попал на новую программу Velvet Underground, бодро играют.
Рядом находилась секретарша адмирала, наверно, пришла в его отсутствие.
— Какое совпадение, — заметила она, — мой сын очень интересуется этой поп-группой. В общем… я ему недавно составила каталог всех их концертов с помощью прибора межвременной картографии. Убила почти час, получилось от их, гм, тура «Up Tight» в феврале 66-го до последней вылазки в 1970 году и, разумеется, все их последующие составы.
— Можно посмотреть распечатку?
Секретарша подошла к шкафу с бумагами, вынула толстый перегнутый рулон телетайпа и протянула Джиму.
— Здесь еще все соло-проекты, потому такой большой.
Джим пробежался по нему: «Хммм, ндааа, 23 августа 1970 года, наверно, туда я попал или попаду. Мне повезло. Если верить бумагам, следующий раз они будут играть только через двадцать лет. Ну, раз они пока пользуются популярностью, они, должно быть, сочиняют что-то, что зацепит детишек. Мы явно полностью заблуждались по поводу звукового аспекта «The Soft Parade», ни струнных, ни духовых! Это явное отклонение от луча. Невозможно лабать на двух гитарах, басе и ударных!
